Папа, я проснулась! (сборник). Марианна Гончарова
и та написала на билетном конверте по-английски: «Эти люди не говорят по-английски». И еще приписала: «И не понимают тоже».
И впоследствии этот конверт Ваню и Маню очень выручал.
До Малайзии, где Казаки пересаживались в другой самолет, долетели почти без приключений. Ну препирались немного. Ваня все доказывал, что они все неправильно делают, не в ту сторону летят и что у него в организме есть потомственный ген, который отвечает за правильные решения. Этот ген сейчас ноет. А Маня в ответ твердила, что Ванины гены, пропитанные спиртными напитками, уже давно ни за что не отвечают. И что теперь она, Маня, – его единственный ответственный ген. А Ваня сказал, что он пьет не для удовольствия, а снимает напряжение и фобии. А Маня сказала: «Чего-чего?!» И еще сказала: «Хых…» И потом вздохнула: «Уф-ф-ф-ф-ф…» И этим выразила все свое отношение к Ваниным правильным решениям и фобиям. Но о фобиях чуть позже.
Из самолета сначала шел длинный рукав, а из конца рукава в аэропорт шла красивая бегущая дорожка, зовущая в прекрасное далеко. Из далека сияли огни, шел еле уловимый аромат дорогих духов и щедрый запах хорошего кофе. Пассажиры получали багаж, и кто-то ждал, кто-то куда-то шел, а кто-то становился на эту дорожку, чтобы ехать в прекрасную манящую даль. У выхода из самолета стоял круглолицый и ярко-желтый, как тыква, человек в униформе и что-то вежливо объяснял пассажирам. Ваня испугался. Нет, не Тыквы и не бегущей дорожки – он испугался, что надо будет заплатить.
Так вот о фобиях. Кто-то боится пауков, кто-то высоты, кто-то замкнутого пространства. А у Вани была редкая фобия – он боялся платить деньги. Если вдруг надо было платить, Ване становилось плохо, как он сам объяснял свое загадочное состояние – не по себе. И он любыми путями выкручивался, чтобы не заплатить. Например, на парковках автомобилей, при входе на рынок, в парк или еще куда-нибудь. Он предпочитал везде, где надо платить, – не платить. А если настойчиво заставляют платить, все равно не платить. Кто-то назовет это жадностью. А Ваня обычно объяснял, что это у него такая фобия, и бороться с этим он не может. Фобия редкая, да. Но он и сам редкий человек. По красоте там, по профессии, ну и другие плюсы, вы уже знаете…
– О! – Как удостоверение высшей касты Ваня ткнул Тыкве под нос билетный конверт «Эти люди не говорят…» и спросил:
– Э?
– А? – нахмурил брови Тыква, рассматривая билеты и читая конверт: – А-а-а-а… – Он успокоился и указал рукой сначала на багаж: – О! – потом махнул в другую сторону и отрицательно покачал головой: – Ы-ы! – указал на дорожку: – Ы! – потом на Ваню и Маню: – А! – потом опять на дорожку: – О!
– А-а-а-а! Ага! – поблагодарил Ваня.
– Э! – дружелюбно помахал вслед Казакам Тыква.
– Э-э-э, – испугался Ваня, – Манька, по-видимому, придется платить. Че-то мне не по себе… Пошли пешком.
И Казаки потащились с неподъемными вещами параллельно веселым немцам и еще каким-то людям, которые ехали себе на дорожке налегке и в ус не дули.
Путь оказался долог. У Казаков разболелись руки, спины