Дома и на войне. Александр Верещагин
грузов; посреди лагеря образовались, точно горы, высокие бунты, накрытые брезентами. Вами был последним опорным пунктом, где Скобелев решил сосредоточить наибольшее количество запасов, и уже отсюда, собрав все силы, окончательно двинуться для завоевания оазиса Ахал-Текэ.
Местечко Вами было важно для Скобелева в том отношении, что здесь соединялись два пути. Один, шедший от Михайловского залива, по которому предполагалось строить железную дорогу и двигались верблюжьи транспорты с продовольствием. Другой путь – Чикишлярский, по нему передвигались запасы, заготовленные на опорных пунктах еще за время прежних экспедиций. Чтобы с Чикишлярского пути попасть в Вами, нужно было перевалить через Копет-Дагские горы Бендесенским перевалом в четырех верстах от Вами.
В Вами мы расположились довольно удобно. Лагерь раскинулся по обе стороны ручья. Палатка командующего войсками была поставлена под тенью двух деревьев. Возле нее выкопали пруд, наполнили из ручья проточной водой и покрыли шалашом, так что генерал мог купаться во всякое время. Кроме этого пруда, среди лагеря были выкопаны еще два, один для офицеров, другой – для солдат.
20-го июня, рано утром, выхожу из палатки, чтобы идти купаться, смотрю, доктор Студитский, состоящий при Скобелеве, собирается куда-то ехать верхом. Поблизости стоит, выровнявшись, конвой из 12-ти казаков. Доктор был еще молодой человек, очень симпатичный. Я был с ним в хороших отношениях. Он еще накануне целый вечер сидел у меня, рассказывал про свое житье-бытье в Москве, показывал карточку жены: он только что перед кампанией женился.
– Куда вы, доктор? – спрашиваю я, подходя к нему.
– Да вот, в Бендесены еду, там надо освидетельствовать труп казака, которого вчера текинцы убили. И затем добавил шепотом, под секретом: – Генерал думает, уж не наши ли джигиты его изменнически убили. Так вот, надо откопать и постараться найти пулю. – Мы простились, доктор уехал.
На другой день утром опять иду купаться. Смотрю: генерал вышел из своей палатки с какой-то бумагой в руках, весь красный от слез. Завидя меня, он подзывает к себе и с грустью крикливо говорит:
– А вы знаете, что Студитского убили! А!.. Каковы подлецы текинцы! Целая шайка напала, – рассказывает он захлебывающимся от слез голосом. – Затем добавляет: – Я все-таки очень доволен, что при нем был конвой из 12-ти человек, это снимает с меня нравственную ответственность. Ну что делать, на войне несчастье со всяким может случиться. Казаки целый день отбивались, человек 20 текинцев убили. Ну разве это не герои, ну как же им не дать Георгиевских крестов? – И Скобелев начал раздражительно ходить возле палатки и слезливо сморкаться в раздушенный носовой платок.
В тот же день мне привелось видеть то место, где был убит Студитский. Случилось это так. Через час после разговора со Скобелевым меня опять требуют к нему. Отправляюсь. Генерал сидел в палатке за маленьким столиком и чертил что-то карандашом на листе бумаги.
– Вы, батенька, отправитесь сегодня же с ротой пехоты, одним орудием и с полусотней казаков