Одинокий странник (сборник). Джек Керуак
– тогда этого не знал, но обречен был остаться в Америке, навсегда, дорожный рельс ли, гребвинт ли, это всегда будет Америка (суда курсом на Ориент пыхтели по Миссисипи, как будет показано впоследствии.) – Без пистолета, съежившись супротив ужасной зимней сырости Педро и Лонг-Бича, в ночи, минуя фабрику Кота в сапогах на углу с лужаечкой спереди, и американскими флагштоками, и здоровенной рекламой тунца, внутри того же здания делают рыбу и для человеков, и для котов – мимо причала «Мэтсона», «Лурлина» еще не пришла. – Глазами шарю Мэттью Питерза, негодяя, для коего потребен пистолет.
Корнями уходит, неистово, к дальнейшим предшествовавшим событиям в этом зубовноскрежетном громадном кино земли, лишь часть коего здесь мною предложена, хоть и долгая, каким диким может стать мир, пока наконец не осознаешь «Ох, что ж, это по-любому повторное». – Но Дени намеренно разгромил машину этого Мэттью Питерза. Судя по всему, они жили вместе с кучкой девушек в Холливуде. Были моряки. Видал я фотки их, сидящих вокруг солнечных бассейнов в купальниках и с блондинками, и в будь здоров обнимательных позах. Дени высокий, толстоватый, темноволосый, улыбчивые белые зубы улыбкой лицемера, Мэттью Питерз крайне симпатичный блондин с самоуверенной мрачной или (болезненной) физиономией греха и безмолвия, герой – той группы, того времени – поэтому слышишь, как это всегда говорится из-под руки, конфиденциальные истории, что тебе любая пьянь расскажет и не-пьянь в любом баре и не-баре отсюда до другой стороны всех миров Татхагаты в 10 Сторонах вселенной, это как призраки всех комаров, что некогда жили, плотность байки мира этого всего такова, что довольно будет утопить Пасифику столько раз, сколько сможешь вынуть песчинку из ее песчаного ложа. Мощная байка же была, мощная жалоба, которую я слышал нараспев, от Дени, старого жалобщика и певуна, и одного из самых бранчливых жалобщиков, «Пока я шарил по мусорным бакам и бочкам Холливуда, прикинь, бродя по задам тех вот очень шикарных жилых домов и по ночам, поздно, очень тихо шнырял по округе, бутылки добывал по 5 центов залог и складывал их себе в сумочку, чтоб лишняя денюшка на карман, когда мы себе не могли грузчицкой работы в порту срастить, а судна ни за деньги, ни за красивые глаза нам не было, Мэттью, с его легкомысленными прихватами, закатывал вечерины и тратил всякий цент, что мог добыть у меня из заскорузлой лапы, и ни разу, НННи Разу, не слыхал я ни единого СЛОВА благодарности – можешь вообразить, каково мне было, когда он наконец забрал мою любимую девчонку и свинтил с нею на ночь. – Я пролез к нему в гараж, где он свою тачку держал, я тихо-тихо вывел ее задним ходом, не заводя мотор, дал ей скатиться по улице и затем, чувак, тут же двинул во Фриско, дуя пиво из банок. – Я б тебе рассказал историю —» и давай дальше свою историю, сказанную его собственным неподражаемым манером, как он разбил машину в Кукамонге, Калифорния, лобовым столкновением с каким-то деревом, как его чуть при этом не убило, как были легавые, и крючкотворы, и бумаги, и волокита, и как он наконец