Тайна асассинов. Александр Воронель
и у советских эмигрантов в других странах. Все интервьюируемые, высказывая свое мнение, понимают, что их мнение не безразлично к политической ситуации и могут изменить счет. Все они думают не о пустяках. Так или иначе, они понимают, что участвуют в Истории.
Техник-связист:
«Вообще я доволен. Даже чувствую гордость, что на этот раз сам участвовал в войне. Мне всегда казалось, что все важные события проходят мимо меня. А теперь, вот, довелось самому делать историю».
И бывалый шофер говорит, что рад, что был на этой войне:
«Получается, что и я как бы немного своей крови отдал. А то ведь приехал в Израиль на все готовое. Вот и представился мне случай себя показать. Живу, мол, не зря, даром свой хлеб не ем!»
Зачем это им нужно, – возможно, спросит кто-нибудь. Я не уверен, что это нужно всем. Но я уверен, что это нужно очень многим людям, в том числе и таким, которых в этом не заподозришь. Человек вообще не может жить только мыслями о материальном, даже если он и ведет себя соответствующим образом. Человек – существо историческое и продолжает оставаться таким даже в ХХ веке.
Вот что говорит сапер:
«Нам, израильтянам, эта война ничего не дала. Слишком много погибших… Ну, навяжем мы мир этим ливанцам… Надо их видеть, этих ливанцев. Отглаженные, одеколоном… каждый, наверно, литр одеколона на себя вылил. Грязную работу делать не будет. Все может продать и купить. За бронежилет готов отдать свой “Калашников”. А за меховой комбинезон ему и родной сестры не жалко… Уверен, что они и мир этот продадут при первом случае… Работа у меня тяжелая. Минировать поля. Когда прорываешь землю… если в Синае, то не так страшно, потому что – песок, а на Голанах земля комковатая. Бросаешь комок и думаешь: моя или не моя? Каждый шаг – как будто приближаешься к вечности, потому что никогда не знаешь, где и когда взорвется. Начинаешь верить в Бога. Вера очень помогает… Всегда есть молитва к Нему. Даже не молитва, одно-единственное слово: “Боже!”… Мы не намного лучше их. Иногда мы даже хуже… Раз я нас считаю людьми, значит и они – люди… Дикое чувство от безысходности. Ведь после войны Судного дня думали, что это была последняя война. А сейчас видно, что и эта тоже не последняя… Израиль очень напоминает мне огромный военный лагерь. В средние века были такие государства, которые все время вели войны и этим жили. Вот и я живу в такой стране. А остаюсь здесь потому, что очень ленив и никуда отсюда не поеду…»
Все же мне кажется, что сапер-философ немного слукавил, говоря, будто не бросает наш военный лагерь только потому, что ленив. Слишком тонкое историческое чувство он обнаруживает в своем интервью, чтобы поменять его на какой-нибудь «джоб».
Заметив, что Израиль напоминает одно из средневековых государств, живших войной, сапер не упомянул, что в те времена это были единственные государства свободных людей. Все остальные были населены рабами. И хотя эти воинственные государства были несправедливы к побежденным, внутри себя именно они создавали