Вечное пламя. Виктор Бурцев
Просто… кровью, например?
– Не заметил… Не было.
– Не заметил или не было?
– Снаружи ничего, – подал голос Лопухин. – Я долго смотрел.
– А внутри не разобрать. Все залито, – добавил капитан. И успевшая отпустить Ивана тошнота снова поднялась к горлу.
– Понятно. Какие были ваши действия?
– Сожгли сарай. Хоронить там… нечего было. Какую смогли еду найти, ту собрали. Принесли вот…
– Хорошо. Сдайте дежурному по кухне. И отдыхайте. Завтра поутру снимаемся с лагеря. Пойдете впереди.
– Есть…
Вернувшись к Колобкову, Иван обнаружил, что тому стало еще хуже. Коля лежал, свернувшись калачиком у потухшего костра, мокрый от пота. Младшего политрука била крупная дрожь.
Иван сел рядом, не зная, как помочь другу. Смутно припоминалось, что когда-то, давным-давно, еще в детстве, мама отпаивала заболевшего Ивана не то малиновым чаем, не то отваром из каких-то трав. Да где та малина? А в травах Лопухин не разбирался. Впрочем, на дне вещмешка лежала в непромокаемом пакетике пачка грузинского чая.
– Хоть просто чайку сделать… – Иван укрыл Колобкова своей гимнастеркой, больше ничего под рукой не было. – Бабка одна говорила, что чаем все лечится… Лишь бы покрепче.
Лопухин собрал сушняк, сложил небольшой костерок и на двух камнях разместил котелок с водой.
– Сейчас все будет. Сейчас… – успокаивал Иван Колобкова. – Попьем чайку, и полегчает.
– Горячка, – сказал кто-то за спиной.
Иван вздрогнул. Обернулся.
Позади сидел на корточках тунгус. Смуглый, чуть раскосый, с внимательным взглядом черных глаз.
– Надо лечить. Помрет.
– Ты ведь из отряда… – Иван попытался вспомнить имя раненого лейтенанта, но не смог. – Ну… На охоту ходил. Эвенк?
– Тунгус. Юра. – Он протянул руку. – Только я не настоящий тунгус. Все спрашивают, из тайги? А я не из тайги. Я из Москвы. Приехал учиться.
– Куда?
– На артиста. Не поступил. После войны поступлю.
Он говорил с акцентом, короткими репликами – будто складывая незнакомые слова во фразы, взвешивал каждое, правильно ли встало. И только тогда выговаривал, с осторожностью, внимательно.
– Травы нужны. Помрет.
– Да где ж их взять?
– Там. – Тунгус Юра махнул рукой в сторону густого бурелома.
– Ты знаешь, какие?
– Знаю.
– Так помоги, скажи какие, я соберу! – Иван вскочил.
– Сиди. Я принесу. Так сказать не смогу.
Он встал и исчез за деревьями. Бесшумно, точно так же, как и появился.
Через некоторое время он приволок охапку каких-то травок, веточек и, кажется, коры. Молча подсел к костру. Дождался, когда вода закипела, и начал подкладывать травки в котелок, по одной, в какой-то особой, одному ему ведомой последовательности. Что-то шептал, бормотал на неизвестном языке, а Лопухин сидел, не зная, куда себя деть, чувствуя свою полную бесполезность.
Наконец тунгус снял котелок с огня и поставил его в специально вырытую ямку.
– Остынет.