Наша песня. Дэни Аткинс
тем не менее продолжалась. Обе девушки оказались заняты телефонными разговорами, и хотя мне пришлось подождать всего лишь минуту-другую, к тому времени, когда одна из них закончила беседу, положила трубку на место и взглянула на меня, мое волнение достигло апогея. Неужели я опоздала?!
– Простите, что вам пришлось ждать. Могу ли я чем-нибудь помочь?
Наконец-то. Из моего горла вырвался какой-то дрожащий звук, и я с трудом узнала в нем свой собственный голос.
– Мне позвонили и сказали, что мой муж – Дэвид Уильямс – доставлен к вам в больницу на «Скорой помощи». Пожалуйста, скажите мне, как мне можно его увидеть?
Конечно, эта женщина совсем не умышленно тянула время, но мне показалось, что у нее ушла целая вечность на то, чтобы набрать на клавиатуре фамилию Дэвида, ввести ее в программу больницы и начать поиск.
– Простите, нам совсем недавно поставили новую компьютерную программу, и мы пока только привыкаем к ней, – объяснила она, глядя на экран и ожидая ответа.
Я-то сама прекрасно разбираюсь в компьютерах. Это часть моей работы, и я едва сдерживалась, чтобы не вырвать у нее клавиатуру и хоть немного не ускорить процесс, занявшись поиском самостоятельно. Как правило, я не подвержена подобным импульсам, но стресс воздействует на всех по-разному. Особенно если в опасности находится твой любимый человек.
Наконец на экране что-то сверкнуло и высветился ответ. Я впилась взглядом в женщину, пока она считывала информацию, которую выдала ей машина. В линзах ее очков отражались какие-то буквы, но, естественно, я не имела ни малейшей возможности каким-то образом их расшифровать. Правда, по выражению ее лица читать оказалось куда проще. Она изучила полученные данные и неожиданно стала особенно серьезной. Мне почему-то сразу же стало трудно дышать.
– Миссис Уильямс, вашего мужа доставили с подозрением на инфаркт на «Скорой помощи». Сейчас им занимается БИТ-группа, и очень скоро его переведут в отделение.
Аббревиатура удивила меня: неужели нельзя говорить по-человечески? Тем не менее я сразу поняла, что речь идет о бригаде интенсивной терапии. Правда, легче мне от этого не стало. А хотелось бы.
– Можно мне его увидеть?
Женщина нахмурилась, как будто то, о чем я попросила, представляло собой сложную проблему, и в этот момент где-то за страхом и ужасом во мне проснулся гнев. Никто и никогда не остановит меня, если я захочу быть рядом с Дэвидом. И неважно, какой пункт протокола или врачебных правил я при этом нарушу.
– Как правило, мы просим родственников подождать до тех пор, пока пациента не поместят в палату в отделении интенсивной терапии, – объяснила она, но тут увидела мое лицо. – Подождите-ка. Может быть, мне удастся попросить кого-нибудь провести вас к нему, пока его еще не отправили в палату.
– Спасибо вам, – с благодарностью пробормотала я.
Женщина сняла телефонную трубку и, с силой нажимая пальцами на кнопки, набрала какой-то номер. Я тщетно напрягала слух, потому что услышать мне так ничего и