Душа не выстрадает счастья, но может выстрадать себя. Евгений Панов
часть, эскизы и чертежи ее устроили, а сам Павел Андреевич даже удостоился нескольких комплиментов от тех, кто видел явное преимущество его машины над прототипами.
Дошло до обсуждения итогового протокола.
– Ваше мнение, товарищи? – спрашивает председатель комиссии.
– Мнение хорошее, – говорит первый специалист. – Я – за.
– Ваше?
– Отличная штука, – говорит другой. – За.
Третий член комиссии тоже «за». Пятый – тоже. Седьмой – тоже. И все прочие – тоже «за». А вот десятый – против. Аргумент: подкапывающее устройство не справится с типичным российским грунтом. И этот десятый – сам председатель комиссии, он же – главный инженер завода, на котором проходят испытания и на котором, в случае положительного решения комиссии, должны выпускать сенинский комбайн.
– Почему не справится? – возражает Сенин. – Пожалуйста, обоснуйте.
– Я уже обосновал.
– А я уверен, что и подкапывающее устройство справится, и весь комбайн будет работать, – настаивает Павел.
– А я уверен – не будет. Предлагаю закрыть обсуждение.
Члены комиссии встают и выходят. Они явно в недоумении. А Сенин не просто в недоумении, он очень расстроен. Собирает бумаги и тоже выходит. Наваливается беспросветная тоска и усталость, как после проигранного боя на ринге.
– Не переживайте так, – слышит он женский голос, доносящийся словно сквозь слой ваты. Это та женщина, что назвала комбайн «отличной штукой». Она говорит негромко, потому что слова не предназначены для посторонних ушей. – У вас хорошая машина. Но наш главный инженер будет ее топить изо всех сил, потому что сейчас завод выпускает комбайн его конструкции. Вот телефон, обязательно позвоните человеку из Академии сельскохозяйственных наук, он вас поймет. Позвоните, я настаиваю. Успеха!
Позвонить Сенин мог только с работы. Телефонов тогда было мало, денег у Павла Андреевича – тоже. Или с почты, а туда надо было ехать. Но все-таки он позвонил. Человек из Академии сельскохозяйственных наук велел отладить конструкцию до блеска, чтобы ответить главному инженеру по существу и привезти ее к нему в Москву.
Отладил. Созвонился. Поехал. На автобусах. С громоздким макетом ехать было очень неудобно. С трудом добрался до места.
– И вот это он забраковал?! – возмутились специалисты Академии, имея в виду корыстного главного инженера. – Без испытаний?! Нет, эту штуку надо испытать и внедрять!
Но оказалось, что испытать комбайн можно было только в каком-то очень далеком совхозе, а добираться до него было крайне неудобно и к тому же недешево. И Сенин не поехал. Потом пожалел, но тогда просто не было возможности. Начальство косо смотрело на его отлучки, а он за место держался – жили бедно, денег вечно не хватало.
Неудачу с картофелеуборочным комбайном он пережил тяжело, пожалуй, тяжелее других