Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн

Преступление и наказание в России раннего Нового времени - Нэнси Шилдс Коллманн


Скачать книгу
target="_blank" rel="nofollow" href="#n_9" type="note">[9]. Из этих теорий следует, что всякое управление содержит элемент насилия, ни одно общество его не лишено, ни одно государство без него не обходится. Правитель оказывался перед вызовом: как контролировать и применять насилие, в том числе как разворачивать его в символическом плане, как легитимировать его, а также как избежать дестабилизирующего превышения меры и находить баланс между насилием и стратегиями власти, не связанными с принуждением.

      Эти подходы к изучению государственного строительства в раннее Новое время используются в настоящем исследовании практики уголовного права в качестве теоретической базы. Россия в эту эпоху даже больше, чем европейские державы и Османская империя, демонстрирует поразительное несоответствие между претензиями на централизацию и реальными практиками управления. В период с 1500 по 1800 год Россия, несомненно, укрепила свои «жилы власти»: проводились военные реформы, давшие возможность раздвинуть пределы империи от Восточной Европы до Тихого океана, и создавались бюрократический аппарат и социальные институты (например, крепостное право), позволившие обеспечить эту экспансию и вынести ее бремя. Власть транслировала свою легитимность через идеологический дискурс самодержавия, формируемый в союзе с православной церковью средствами изобразительного искусства, архитектуры, ритуалов, воззваний и формульного языка официальных документов.

      Но, как и в других империях раннего Нового времени, централизованная власть Москвы была «скорее мифом, чем реальностью»: в качестве центра империи Москва развивала то, что Джейн Бербанк и Фредерик Купер назвали евразийским подходом к империи, – «политику различий»[10], позволявшую сообществам местного населения самим вести дела в широких сегментах социальной и политической жизни, оставляя правителям лишь ключевые пункты власти. В России это были уголовная юстиция, мобилизация ресурсов (людских и материальных) и система набора в вооруженные силы и контроля над ними. И даже в области уголовного права возможности центра добиваться исполнения писаных законов на местах были неформально ограничены реальным положением дел. Как и в Европе, власть соединяла формализованное право и институты с гибкостью в практической деятельности и с народными представлениями о правосудии. На низовом уровне европейские «рационализирующиеся» государства выглядели менее рациональными, а декларируемое московское «самодержавие» – менее самодержавным.

      Очевидно, что этот подход направлен на противостояние историографической традиции, проводящей резкое различие между европейской «властью закона» и рациональностью, с одной стороны, и российским «деспотизмом» и жестокостью, с другой[11]. Эта традиция восходит к восприятию европейских путешественников XVI–XVIII веков, приезжавших в Россию, для которых уже привычными стали видимые результаты совершившихся в Европе перемен. Принадлежа


Скачать книгу

<p>10</p>

Burbank J., Cooper F. Empires in World History. Ch. 1.

<p>11</p>

См. столкновение этих противостоящих друг другу подходов в работах Ричарда Пайпса и Джорджа Вейкхардта: тогда как Пайпс в традиции М. Вебера фокусируется на «управлении на основе закона», Вейкхардт указывает с юридической точки зрения на высокий уровень сложности русского права. См.: Pipes R. Russia under the Old Regime. New York: Charles Scribner’s Sons, 1974. P. xxi – xxii (рус. пер.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Захаров, 2004); Weickhardt G.G. Due Process and Equal Justice in the Muscovite Codes // Russian Review. 1992. Vol. 51. № 4; их полемика о собственности: Weickhardt G.G. Pre-Petrine Law and Western Law: The Influence of Roman and Canon Law // Harvard Ukrainian Studies. 1995. Vol. 19; Pipes R. Was There Private Property in Muscovite Russia? // Slavic Review. 1994. Vol. 53. № 2; Weickhardt G.G. Response // Slavic Review. 1994. Vol. 53. № 2.