Пора меж волка и собаки. Андрей Синельников
самое главное сокровище. Сокровище это – ключ-тайник. К нему ведет подземный лаз, чтобы тайным путем тем воду в город давать. Вот и весь секрет!
– И что ж ты грамотей предложишь мне!? – царь наклонился в сторону волхва.
– А без затей, надо под ход тот подкопаться, в подкоп пороха бочек пять уложить, да и рвануть всю эту башню Даирову вместе с тайной ее и ключом волшебным, чай не живая там вода и не мертвая.
– Рви! – коротко рубанул царь.
– А ты Ваня, разомнись маленько, – примирительно сказала Малка, – Возьми дружину кону и сбегай, потрепли городки Арийские, черемису местную разбойную к присяге приведи.
– Я сбегаю, разомнусь. А вы в последень раз отправьте упрямцам слово мое. Крови не жажду, жду с замирением, – он вышел.
Гонцы принесли ответ из города, когда Иван еще не вернулся с усмирения черемисы. Ответ был короток.
– Не бьем челом. Пусть Русь уже на стенах и башнях, ничего мы другие стены поставим, и все помрем или отсидимся!
– Не отсидитесь! Все помрете! Рви, – повторила Малка слова государя.
Перед рассветом страшный гром потряс не только город, но стоявшие вкруг него дружины.
– Это что? – удивленно вскинулся Микулица.
– Это пушкари перестарались, – ответила Малка, – Ты им сколь пороху сказал в подкоп положить?
– Пять бочек, а что?
– Ну…,они десять втюхали. Заставь дурака богу молиться – он лоб расшибет. Считай, вся Царева башня и с ней пол ханского подворья по небу летают.
Войска в дыму, в грохоте, в громе и молнии пошли на приступ, рубя оглохших и обалдевших ордынцев. К Ивану Васильевичу подскакал воевода.
– Государь время тебе ехать полки ждут тебя!
– Еще службу до конца не отстоял, – отмахнулся царь, стоя у походной скинии.
– Велико время царю ехать, – подлетел гонец вдругорядь, – Воинам укрепиться надоть!
– Сейчас к причастию схожу. Ждите!
Царь появился уже конно, в окружении псарей. Глянул на стены и валы, увидел, знамена, бунчуки и прапора царских полков, понял, теперь Казань взята и направил коня к стенам города. Ворвавшиеся дружинники рубили оборонявшихся умело и споро, пробиваясь к центру, к казне. Вдруг вслед им в город ринулись кашевары и пастухи, мародеры и обозные девки, гиены войны почувствовали легкую поживу. Еще бы, ордынский казан грабят, казну ордынскую в распыл пущают. Как тут не поживиться добром! Дружинники, царевы псари, и сами казанцы, объединившись в едином порыве, вдарили по озверевшей от алчности толпе, взвывшей в страхе:
– Секут! Секут!!
– Сечь до смерти, тварей! – приказал побледневший от гнева царь и послал в подмогу дружинникам еще гвардию, – Эти крысы хуже чумы!
Отборные же полки Спаса Нерукотворного продолжали прорубаться к казне, где еще сражался Едигер и его личная дружина. Он вышел на казначейскую башню зычно крикнул вниз.
– Пока стоял юрт наш и место главное, где престол