Галатея. Мистический роман. Адриана Суворова
опрометчиво, слишком поздно. Фомка радостно выскочил из укрытия и, накинувшись на хозяйку, повалил ее прямо в грязь. Да еще принялся лизать ей лицо, виляя хвостом, глупый, бестолковый пес! Тоня, опрокинувшая на себя ведро помоев, расплакалась от досады.
Беда никогда не приходила к ней одна. Напасти сыпались на нее одна за другой. Дома девчонка обнаружила пьяного отца, метавшегося по залу. Тоня хотела прошмыгнуть мимо, с замирающим от страха сердцем, в надежде остаться незамеченной, но отец обернулся в самый неподходящий момент.
– А ну поди сюда, Тонька!
Она робко вошла в зал. Только тогда Тоня заметила, какой бедлам устроил ее отец. Ковер был устлан разбросанными книгами, на полу валялись перевернутые ящики от шкафов и их содержимое в виде фотографий, шкатулок с нитками, открытками, газетными вырезками и прочей ерундой.
Отец оглядел мокрую грязную дочь с ног до головы и злобно расхохотался. Он еле держался на ногах и от заливистого смеха чуть было не упал, потеряв равновесие, но вовремя ухватился за дверь.
– Правду говорят про тебя, что ты свинья! Посмотри на себя в зеркало! Крокодилка! А ну говори, где мать цацки свои прячет?
– Я не знаю, – испуганно ответила Тоня. Она говорила правду. Мать свое золото никому не доверяла.
– Все ты знаешь, тварь! Мне сказали, она сегодня что-то прикупила. И ее видели, как она шла сюда. Ты же тоже дома была! Ты видела, куда она все попрятала!
– Нет, я ее не видела. Я только недавно вернулась. Я в библиотеке была.
– В библиотеке она была! Что, в Москву хочешь поступать? Ни хера ты не поступишь! Будешь тут прозябать, как и я! Это ты мне всю жизнь загубила! Я бы сейчас сам в Москве жил, если бы твоя мать не обрюхатилась и не заставила на ней жениться, сука!
Тоня молча стояла перед отцом и смотрела на него испуганными глазами. Она не знала, как спастись от назревающего скандала. Успокоить отца ей вряд ли удастся, а если бежать, то куда?
– Меня Пашка, друг мой из армии, звал к себе в Москву, а тут ты, тварь, появилась… – продолжал отец, нервно измеряя зал нетвердыми шагами. Грязные резиновые сапоги оставляли следы на ковре, на книгах, на фотографиях…
– Ну ничего, я тебе тоже жизнь испоганю! Будешь всю жизнь, пока не сдохнешь, свиней кормить!
Отец подлетел к Тоне, от страха сжавшейся в комок, схватил ее очки, бросил их на пол и начал яростно топтать ногами.
– Папа, папочка, не надо! Я прошу тебя! – слезы брызнули из глаз бедной девочки, пытавшейся остановить его. Но мужчина лишь брезгливо оттолкнул ее от себя с такой силой, что она не удержалась на ногах.
Тоня упала на пол, поранив ладони об осколки, и, близоруко щурясь, на ощупь нашла свои сломанные очки. Линзы были полностью разбиты. В руках она держала пустую оправу с отвалившейся душкой.
Напоследок отец пнул дочь в живот и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
Тоня