Утренняя звезда. Сборник новелл. Елена Федорова
и только тут поняла, что мужчина с одутловатым лицом, испещренным ссадинами, и есть ее муж. Она вскрикнула и отшатнулась, прижав обе ладони к губам.
– Все нормально, – улыбнулся Илья. – Шрамы мужчин украшают, придают им определенный шарм. Хотя, если вдуматься, смешное сочетание шарм и шрам.
– Смешное, – машинально повторила Даша, тронув лицо мужа кончиками пальцев. – Больно?
– Да нет, – проговорил Илья. – А ты как?
– Я? – Даша удивленно глянула на мужа. – А разве со мной что-то произошло?
– Нет, – улыбнулся Илья. – Пойдем домой, а то на нас подозрительно смотрят.
Они вышли из дверей клиники и остановились.
– Дождь, – проговорила Даша, вытянув вперед руку. – Откуда он взялся?
– С небес, – ответил Илья.
– Зачем с небес льется вода? – спросила Даша, разглядывая капли, падающие ей на ладонь.
– Чтобы я мог прижаться к тебе, – ответил Илья, раскрыв над Дашиной головой зонт.
– Зонт, – улыбнулась она. – Откуда ты его взял?
– Из твоей сумочки, – сказал он. – Неужели ты забыла, что я – самый известный карманник. Я похитил зонт из твоей сумочки, а ты даже не заметила.
– Не заметила, – повторила Даша, глядя, как вздрагивают пожелтевшие листья от прикосновения холодных капель.
Когда Илья обнял ее, она тоже вздрогнула и, словно оторвавшийся от ветки листочек, устремилась куда-то в ведомом лишь ей одной направлении.
Мужчина и женщина шли по промокшим улицам, тесно прижавшись друг к другу и думали каждый о своем. Он – о том, что она так некстати нашла письмо Ирины. Она – о том, что так некстати закончилось детство.
– Кто для меня Ирина? Солнечное затмение? Безумная страсть? Заблуждение или капкан? – размышлял Илья, живо представляя себе жгучую брюнетку с круглыми, как вишни глазами, обрамленными густым бархатом ресниц, и алым чувственным ртом, жаждущим поцелуев.
Объятия Ирины, страстные и жаркие, лишали его рассудка. Острые Иринины коготки неизменно стремились проникнуть под его рубашку, чтобы вонзившись в кожу, оставить там глубокие отметины.
Илья поежился, вспомнив, как трудно было первый раз соврать Даше, назвав эти отпечатки следами от елового веника, которым парил его в бане друг Митрич. Даша тогда смазала его спину какими-то индийскими маслами и ругала мистического Митрича за еловый веник. А Илья лежал, уткнув голову в подушку, и мысленно ругал себя за вранье, клялся, что больше никогда не встретится с Ириной. Больше никогда…
Но едва раздавалось в телефонной трубке ее неизменное «Алло, милый», он бросал все и мчался на зов плоти, чтобы снова и снова предаваться чувственным восторгам, сгорать в пламени страстей. С Ириной его связывало единение тел, а с Дашей – единение душ. В его отношениях с женой было что-то возвышенно-неземное, от которого Илья не желал отказываться ни за какие сокровища мира. Но побороть телесные наслаждения, которые дарила