Глоток перед битвой. Деннис Лихэйн
рулевое колесо отделано деревом, обтекаемый фюзеляж. Да, я понимаю, что фюзеляж бывает у самолета, но как разгонишь мою зверюгу миль этак до ста сорока и дорожные указатели зарябят в глазах, сливаясь воедино, возникает полное ощущение того, что сейчас оторвешься от земли. Салон обит мягкой белой кожей, рычаг переключения скоростей блещет как полированный спортивный кубок. Я не столько ездил на «порше», сколько облизывал и отлаживал его по выходным, чистил и полировал. Горжусь, что не дошел до того, чтобы дать ему собственное имя, но Энджи утверждает – это всего лишь по недостатку воображения.
С первым же поворотом ключа стартер заурчал как камышовый кот. Я вытащил из-под сиденья бейсбольную шапочку, снял пиджак, надел темные очки и выкатился из гаража.
Энджи по-прежнему сидела в машине перед Плазой, и это означало, что преследователь все еще ждет на стоянке у отеля. Я помахал ей и проехал по Кембридж-стрит по направлению к реке. Когда я добрался до Сторроу-драйв, машина Энджи следовала за мной, но, выкрутившись на автостраду I-93, я оставил ее в клубах пыли далеко позади. Я сделал это всего лишь потому, что мощь моего мотора позволила мне это. Или всего лишь потому, что такой уж я незрелый человек. Одно из двух.
8
Ехать в Уикхэм – не большое удовольствие. Примерно через каждые три мили приходится сворачивать, а если пропустишь хоть одну развязку, тебя занесет в Нью-Гемпшир, а там будешь до посинения уточнять маршрут с придурками из восточных штатов, не понимающими нашего американского языка. К тому же по дороге не на что смотреть, кроме как на унылый индустриальный пейзаж, да потом, когда приблизишься к поясу городков, лежащих вдоль реки Мерримак, – на реку Мерримак. Зрелище не из приятных. Такую бурую и мутную воду, как в ней, обычно можно найти лишь в канализационном коллекторе. Большой привет текстильной промышленности, которой столь многим обязаны Нью-Гемпшир и Массачусетс. Следующее, что ты видишь в этом крае, – это сами фабрики, и тут ты понимаешь, что выражение «коптить небо» имеет буквальный смысл.
Но меня всю дорогу развлекала музыка, так что до красот природы, а вернее – до их отсутствия мне особенного дела не было. Когда я добрался до Мерримак-авеню, меня заботило только, что машину придется оставить без присмотра.
Никак нельзя сказать, что Уикхэм меняется к лучшему стремительно и бурно. Он сер и закопчен, как и подобает фабричному городу, улицы здесь подошвенного цвета, а вся разница между барами и жилыми помещениями только в том, что у первых в окнах светятся неоном какие-то письмена. Тротуары и мостовые здесь неровные, асфальт белесый и растрескавшийся. У большинства прохожих – а особенно у работяг, возвращающихся в полутьме со своих фабрик, – вид такой, словно они давным-давно смирились с тем, что все их забыли. В подобном захолустье лишь смена времен года напоминает людям, что время все же движется.
Мерримак-авеню – главная улица Уикхэма. Симона Анджелайн жила далеко от центра город а: целых пять миль летели за стеклом бары, заправочные станции,