Неприкаяный ангел. Алексей Шерстобитов
ни тем более властью насытиться не в состоянии…
Шеломо Пинхас
«Седой» стоял на смотровой площадке, с интересом наблюдая за полетом птиц. Он никогда прежде не испытывал такого единения с природой. Если и существовал на земле рай, то верно то, что здесь его уголок, бережно, кем-то сохраненный, и теперь представленный на его обозрение в государственном парке ЮАР, недалеко от Сан-Сити. Тут хотелось остаться навсегда!..
Я смотрел его глазами, наблюдая за его мыслями. Общая картина происходящего давно собралась в моем сознании, но не имея возможности рассматривать ситуацию с точки зрения человеческого опыта, кое что было непонятно. Да и сейчас я увлекся другим.
Как странно видит человек себя, рассматривая свой внутренний мир, через призму своих чувств и своего ощущения в пространстве. Почти ничего не обнаруживает он, кроме вещественного, ничего не желает, кроме материального, не задумывается, о чем будут его мысли сразу после упокоения, когда никому не нужное и неживое тело его, уже начавшее гнить, останется валяться, для него не важно где, подтверждая временность всего находящегося в этом мире.
Что для души и ее Ангела это бренное тело, когда впереди Суд и Истина?…
Виктор – так звали мужчину с густой серебряной шевелюрой, вторящему сейчас в унисон моим мыслям. Они заинтересовали его, тем более что отношение к жизни у этого воина были специфическими. Просыпаясь, он не собирался прожить больше этого дня, хотя и строил планы на будущие. В его распорядке не было ни одной свободной минуты, поскольку «Седой» сам заполнял каждую, как человек, уверенный, что этот день последний.
Так же он относился к комфорту и всем материальным благам. Его квартира была совершенно пуста, а все же имеющаяся у него мебель, кроме одного удобного ортопедического кресла, для полулежащего отдыха, могла убедить своей пустотой, что здесь обиталище робота.
Он смог подчинить свои потребности не столько рациональности, сколько минимизировал действительно необходимое организму, таким образом, чтобы времени и любых затрат на поддержание его в нужном состоянии, уходило не больше требуемого.
Перепробовав множество практик еще в молодости, Виктор остановился, уже в зрелом возрасте, на православии, но ни как на учении, а поверив в главное – Господь есть! Никому не понять, как именно он умудрялся совмещать со своей работой заповеди Божии, и что творилось в его душе, в моменты явного противоречия, но он всегда был самодостаточен, спокоен и уверен в правильности совершаемого.
Наблюдая за текущим мыслительным процессом, далеко не в одном направлении, я явно прослеживал три: Татьяна – дочь «Солдата»; явное предчувствие предстоящего противоборства со старыми знакомыми; прошлая его жизнь – тот промежуток ее, где было место женщине, которую он любил, но не в состоянии уберечь и защитить, потерял.
В последнем отрезке он всегда проводил параллели с «Солдатом» и вынужден был признать, что тот, будучи в сознании, в протяжении всей