Хроники Центрального Континента. Книга 3. Стражи Пылающей Ямы. Андрей Акимов
в себя.
На ее вопросы по поводу приснившегося кошмара он не смог дать какого-либо вразумительного ответа. Рена, как обычно, несколькими милыми и незатейливыми фразами увела беседу в сторону от неприятных ощущений, так и засевших внутри Векториуса. Они пробыли в постели недолго, пора было подниматься и приниматься за дела. День обещал выдаться долгим и тяжелым. Сегодня предстояло провести несколько раз откладываемый прием просителей, съехавшихся со всей округи.
Утреннюю трапезу омрачал льющий за окном настырный дождь. Но Векториуса преследовало навязчивое тревожное чувство, что далеко не разбушевавшийся на улице ливень был причиной его внутреннего дискомфорта. Что-то в принципе шло не так. Какое-то едва заметное давление исходило, из всей окружающей Дарна атмосферы.
– Любимый, что-то ты совсем рассеян, – нахмурила брови Рена. – Вот, выпей.
Она подвинула ему фужер с рубиновым зельем. Обычно Векториус не отказывался от любимого напитка, но сейчас ему совсем не хотелось вермута. Поняв это по его равнодушному выражению лица, девушка накрыла его руку своей ладонью и, чуть склонив голову набок сказала:
– Сделай хотя бы пару глотков. Может, любимый вкус вернет твоему лицу улыбку, а состоянию – тепло.
– И то, и другое можешь сделать со мной только ты, – но та улыбка, которую он натянул во время ответа, содержала больше грустной задумчивости.
Тем не менее, Дарн отпил немного из фужера и принялся вглядываться в ажурную жидкость цвета заката.
Что же было не так? Какое невидимое обстоятельство заставляло его мышцы находиться в напряжении? На чем нужно было сосредоточить внимание, чтобы понять, что на самом деле происходит? Что так неумолимо гнетет его?
И вдруг его уныло обводящий комнату взгляд сфокусировался на мольберте. Холст, закрепленный на нем, был чист.
– Так, – поднимаясь из-за стола, протянул Векториус. – Как же это…
Он направился через покои к месту, где находилась его творческая атрибутика. Приблизившись к мольберту, он смотрел на пустоту холста недоумевающим взглядом.
– Не могу понять, здесь должно было что-то быть… – обратился он к Рене.
Но когда повернул голову к столу, не обнаружил за ним девушку. Она только что была здесь, и вдруг ее не стало. Дарн буквально раскрыл рот в немом удивлении. Он не слышал, ни звука ее шагов, ни стука двери. Куда она могла деться?
– Рена? – его голос разрезал тишину.
Тишина эта показалась ему какой-то слишком пустой, даже отчасти пугающей. Краски окружения будто поблекли, испустили дух под его пытливым мечущимся взглядом.
– Рена! – настойчиво и более громко произнес Дарн.
Эхо его голоса резануло стеклом по ненастоящей, нагнетающей жути тишине. Он в очередной раз нервно и бегло обшарил взглядом комнату и задержал его на холсте. Теперь он разглядел их – крохотные точки, оставленные на пустоте полотна самым кончиком щетины кисти. Часть их была рассредоточена в нижней части холста, а часть –