Хроники Центрального Континента. Книга 3. Стражи Пылающей Ямы. Андрей Акимов
и ухмыляясь, проговорил старик. – Живи, но мечтай о смерти.
Настоятель сдул мелкую, словно мука стеклянную пыль с ладони в лицо Сколла. Насильно раскрытые глаза видели и чувствовали, как в них въедаются крупицы стекла. Глаза медленно плавились, болезненно растворялись с жутким, слышимым только ему шипящим звуком, стекая по щекам бледной розовой лимфой. Свет мерк. Мысли о потере зрения разрывали сердце и голову. Рон надрывно кричал, не в силах ничего сделать. Безликие конвоиры отпустили его руки, опасности он больше не представлял. Рон схватился за лицо.
Глаза слезились, и он убрал от них руки. Способность видеть вернулась, но ощущение недавней слабости и отчаяния еще клубились в кипящем мозгу. Рон оказался на дороге, тянущейся вдоль отвесной стены высокой скалы. По правую руку разбегалось вдаль редколесье. Недалеко впереди возле догоревшего костра рыл землю запряженный летной кабиной ящер. Ночь скрывала в скоплении деревьев и кустов кого-то, зовущего на помощь. Голос был очень знакомым, почти родным. Это была она, милая госпожа! Но он был всего лишь человеком, пусть и мастером магического боя, но сейчас ему это казалось ничем, в сравнении со звериной мощью, которая казалась теперь упорхнувшей заветной мечтой.
Он шел на мелодичный девичий голос в темноту.
– Помоги мне, – доносилась повторяющаяся фраза.
Рон приближался к местонахождению просящей помощи Элливианы. Но почему-то его все больше одолевали мысли, что она просит совсем не его помощи. Он пробирался в глубь редких зарослей и начал различать за очередными сомкнувшимися ветвями подрагивающий свет. Сколл убрал ветки, загораживающие обзор. Картина, представшая перед ним, заставила приоткрыть рот.
Элливиана, та самая нежно любимая им блондинка из прошлого, принцесса его снов, королева его разума сидела на высоком кресле без одежды. Напротив нее за решеткой в маленькой камере томился уродливый зверь, вцепившийся руками в железные прутья. Стройные ноги госпожи были разведены и закинуты на подлокотники кресла. Правой рукой она неистово ублажала себя, глядя на шумно вздыхающего возбужденного мутанта. Пальцы ее левой руки играли с соском левой груди.
– Помоги мне, – томно обращалась она к безобразному пленнику.
И зверь, одним рывком оторвав от безграничных стен решетчатое ограждение, вторым отшвырнул его в темную пустоту. Он шел на своих прогибающихся назад ногах помочь молящей его об этом девушке. Зверь приблизился к ней, схватив за волосы, развернул в нужную сторону. Она покорно прогнулась, и он вошел в нее сзади. Его дикие толчки сопровождались ее встречными движениями. Оба участника перешедшего в бешенство соития устремили взгляды в глаза наблюдающего за ними Рона Сколла.
Эта сцена и пленила и бесила Рона в равной степени. Этот зверь – Сколл сам должен быть им. Но должен ли он был вытворять такое с госпожой? Или вопрос стоило поставить иначе: хотел ли он сделать то же самое со своей госпожой?
Хотел.
Но никогда бы не посмел.