Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник). Александр Иличевский
челюсть. Купол многочленных ножек дышал и шатался, перебирал стопами. В челюстях паук держал почти бездыханного Королева. Решив его спасти, Надя стала тянуться, взбираться по скользкой костяной ноге – и сумела преодолеть первое колено, как вдруг нога дернулась, пошла – и закачалась, и, складываясь косою, пошла выкашивать воздух, высоко и страшно пронося ее меж огромных ворсистых стволов, нежной жильчатой зелени листов, под зонтичным пухом одуванов.
Надя следила за приготовлениями парашютистов неотрывно.
Инструктор, сухой старик в штопаном тренировочном костюме, никогда не прогонял ее, когда она садилась на траву в кружок вместе с теми, кто собирался прыгать впервые.
Аэродром этот существовал еще со времен ОСОАВИАХИМа. Чкалов, наезжая из-под Егорьевска, инструктировал его первых пилотов. Об этом рассказал Королеву хозяин кафе. Вадя вообще не знал, кто такой Чкалов…
Он лежал в траве, раскинув ноги и руки.
Солнце опускалось на его переносицу.
Коса лежала за головой, острие касалось запястья.
Королев поймал кузнечика, тот брызнул из пальцев, отстегнув ножку. Она сокращалась между подушечек указательного и большого, как часовая пружинка.
Вадя видел, как в вышине протянулась «утка», как просыпались восемь куполов, как остановились, стали укрупняться, растягиваясь в разные стороны, парашютисты…
Надя опустилась неподалеку от них.
С изменившимся лицом Королев бежал к ней.
Вадя шел, не торопясь, строго вглядываясь в то, как она рухнула, как не сразу поднялась и, дернувшись, встала неподвижно, прямо, с вытянутыми с силой руками, опутанная постромками, с мертвенно бледным лицом.
Из прикушенной ее губы текла на подбородок и шею кровь.
XCIX
После Надиного прыжка Вадя что-то задумал. Теперь он отлынивал от косьбы и всё ходил у самолетов, заговаривал с механиками, угождал им подсобной работой.
Спали они в сарае на сене. Хозяин им запретил курить внутри, сказав, что выгонит.
Вадя ночью выходил наружу подымить.
Что-то заподозрив, Королев всякий раз увязывался за ним.
Вадя виду не подавал.
И вот однажды под утро Королев открыл глаза.
Сарай наполнялся изнутри рассветом.
Сено оживало каждой травинкой, каждым сухим цветком – васильком, кашкой, сурепкой…
Вади не было. Королев выскочил наружу.
По росе темнел след, ведший к самолетам.
Скоро он оказался на стоянке.
Вадя сидел под откинутым кокпитом и, щурясь, смотрел прямо перед собой. Солнце всходило на него прямо по курсу.
Увидав Королева, подмигнул:
– Ну-ка крутани, братишка! С пола́борта возьмет.
– Иди ты к черту! – заорал Королев.
Он махнул рукой и обежал самолет с другой стороны:
– А ну, вылазь! Кому говорю?!
Королев боялся поддаться и потому нервничал и кричал, одергивая еще и себя.
Вадя