История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III. Коллектив авторов
расчетом. Микоян вспоминал, что он говорил с Хрущёвым «один на один» и предостерег: если мы сами не расскажем о репрессиях и роли Сталина на следующем съезде партии, тогда это сделает кто-то другой после съезда – и тогда «все будут иметь законное основание считать нас полностью ответственными за происшедшие преступления».
В декабре 1955 г. на Президиуме ЦК возникла острая дискуссия об обстоятельствах убийства С. М. Кирова и о том, каким образом оказались возможными массовые репрессии против большинства всего состава членов и кандидатов ЦК ВКП (б), избранного XVII съездом. Была сформирована комиссия под руководством члена Секретариата П. Н. Поспелова для разбора этих вопросов. Комиссия просмотрела, с помощью работников КГБ, громадное количество материалов и регулярно информировала о своей работе Президиум. 1 февраля 1956 г. на заседание Президиума доставили из тюрьмы бывшего следователя по особо важным делам МГБ Б. В. Родоса. Тот подтвердил, что пытал арестованных членов ЦК Косиора и Чубаря по приказу Сталина, выбивая из них показания о том, что они враги народа. Аристов спросил Хрущёва: «Хватит ли у нас мужества сказать правду?» Молотов, Каганович и Ворошилов высказались против обличения Сталина. Хрущёв подытожил: «Сталин был предан делу социализма, но все делал варварскими способами. Он партию уничтожил. Не марксист он. Всё святое стёр, что есть в человеке. Всё своим капризам подчинил» (Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 95–97).
8 февраля 1956 г., накануне съезда партии, комиссия Поспелова представила доклад Президиуму. По данным комиссии, только за два года (1937–1938) было обвинено в антисоветской деятельности 1 548 366 человек и 681 692 из них были расстреляны. Из 1966 делегатов XVII съезда партии было арестовано 1108 и расстреляно 848. Даже те высшие советские руководители, у многих из которых руки были по локоть в крови, были потрясены открывшейся им бездной преступления и человекоубийства. Микоян вспоминал: «Хотя многое мы знали, но всего того, что доложила комиссия, мы, конечно, не знали. А теперь это всё было проверено и подтверждено документами» (Наумов, «К истории секретного доклада»). Хрущёв опять поставил вопрос – поделиться ли этими фактами с делегатами съезда или утаить их. И как оценивать Сталина? Молотов настаивал на том, чтобы вывести Сталина из-под удара: «Тридцать лет партия жила и работала под руководством Сталина, осуществила индустриализацию страны, одержала победу в войне и вышла после ее окончания великой державой». Лазарь Каганович, чей брат покончил с собой из-за угрозы ареста в 1940 г., колебался: «Мы несём ответственность, но обстановка была такой, что мы не могли возразить». Он боялся развязать «стихию на съезде».
Споры шли только о том, как оценивать действия Сталина после 1934 г. До этого, выразил общее мнение Микоян, Сталин, несмотря на недостатки и ошибки, «вел себя героически». В конце концов, Молотов, Каганович, Маленков и Ворошилов выступили против доклада на съезде. Микоян, Булганин, Шверник, Кириченко, Пономаренко, Первухин, Шепилов, Сабуров и Аристов выступили за доклад. Хрущёв