Ходячие мертвецы. Вторжение. Роберт Киркман
припасов, чтобы продержаться полгода, если предусмотрительно разбить еду на рационы.
Альфа-самцами тут в основном были старые добрые парни из центральной Флориды – голубые воротнички, торговцы с грязью под ногтями и обожженными на солнце лицами – и Иеремия немедленно обрел доверие этих деревенщин. Он говорил на их языке – Бог, пушки и виски – и еще больше укрепил свое положение в «гнезде», энергично взявшись за ремонт автомобилей. Подростком проповеднику доводилось работать технарем на станции автообслуживания, и те навыки здесь хорошо ему служили. Риз и Стивен тоже демонстрировали готовность заниматься черной работой, отправляясь в бесчисленные походы, чтобы добыть сырье для приготовления горючего. До сих пор люди в караване держали двигатели на ходу, используя смесь из биодизеля, который гнали в переделанном дистилляторе на единственном безбортовом грузовике, и драгоценных последних галлонов настоящего бензина – из цистерн в хранилищах и подземных резервуаров брошенных заправочных станций и портов северной Флориды. Иеремия восторгался количеством масла для готовки, все еще оставшегося в изъеденных червями придорожных закусочных и брошенных ресторанах вдоль пути. Но найти удавалось все меньше и меньше, и мрачная реальность прокрадывалась в поведение каравана.
Никто не делал больше масла, или консервов, или покрышек, или запасных частей, или бензина, или любой другой долговечной штуки, какую ни назови, и это – то очевидное, о чем все молчали. Песок струился сквозь донце часов. Все это понимали, чувствовали и обдумывали, никогда по-настоящему не заговаривая об этом вслух.
Каждое утро, задолго до рассвета, когда караван возвращался к жизни и машины с гулом стремились прочь от ночной стоянки, Иеремия размышлял о неумолимой действительности. Ведя «Эскалейд» в конце колонны, окруженный облаками выхлопных газов и пыли, пока конвой прокладывал путь через болотистые прибрежные окраины и наводненные ходячими рыбачьи деревушки, он успевал подумать о многом. Это и в самом деле последние времена, великолепие ужасов Упокоения, и эти злополучные бедуины – несчастные души, оставленные позади. Если Бог хочет, чтобы Иеремия остался, скитаясь по гниющим землям ада, растягивая пустое существование, страдая от голода, истончаясь, пока все не станет прахом, так тому и быть. Он использует эти буйные времена к своей выгоде. Он станет одноглазым королем в стране слепых. Он преуспеет.
Потом, одним вечером у покинутого палаточного лагеря в нескольких милях от Панамы, все изменилось.
Возможность заявила о себе ровно в восемь вечера шелестом в окрестных лесах, очень тихим поначалу, но достаточно громким, чтобы Иеремия его заметил во время обычного обхода лагеря. Он приобрел привычку бродить в одиночестве вокруг поставленных кругом машин, чтобы следить за настроением собратьев по путешествию. Также не вредно пожать протянутую руку, поприветствовать лишний раз новых товарищей и немного позаниматься рекламой. В эту ночь кольцо машин, грузовиков и людей ограждал от леса древний забор из длинных жердей,