Ходячие мертвецы. Вторжение. Роберт Киркман

      Они нашли женщину в туалете на втором этаже, куда вел узкий проход прямо из клироса. Полная афроамериканка в грязном траурном платье, изношенных старых теннисках и с сеточкой для волос скорчилась внутри кабинки и дрожала от ужаса, когда мужчины зашли в дамскую комнату. Иеремия пинком распахнул дверь кабинки и увидел огромную женскую задницу, торчащую из-за унитаза.

      – Выбирайся-ка оттуда, мэм, – тихо, но твердо произнес проповедник, словно обращался к домашнему животному.

      Женщина извернулась и ткнула ему в лицо маленьким полицейским револьвером тридцать восьмого калибра.

      – Отвали, засранец! Я выстрелю, клянусь!

      – Воу! ВОУ! – Иеремия поднял обе руки, и его брови так же поползли вверх, тем временем Риз и Стивен зашли в комнату с оружием наготове. – Давай передохнем… Хорошо… у нас нет никаких причин устраивать перестрелки в духе корраля «О’Кей»[8].

      – Эти люди внизу, – сказала женщина, но оборвала саму себя, а на лице ее появилась нерешительность. Пистолет опустился. Она обмякла, и единственная слеза проложила дорожку по ее серо-коричневой пухлой щеке. – Эти люди… они были… они были моей семьей… они были со мной в хоре, и они… им нужно было уйти… я знаю… у меня просто не хватало духа.

      Иеремия убрал нож обратно в сапог, в скрытые ножны, и опустился рядом с ней на колени.

      – Вдохни поглубже, сестра.

      Женщина начала всхлипывать. Она уронила пистолет. Ее голова накренилась вперед, слезы и слюна закапали в унитаз.

      – О боже… боже… что за жизнь.

      – Все хорошо теперь, – проповедник протянул руку, обнял ее за плечи. Риз и Стивен отошли и опустили оружие. – Все хорошо, сестра, – он мягко ее погладил. – Излей мне душу.

      – Я не знаю, о чем я думала, – она всхлипнула, тряхнула головой. – Держать их там таким образом… – Слюна стекла по ее подбородку. Она вытащила носовой платок из ложбинки между грудей и вытерла лицо. – Я иногда играла им на органе… А иногда читала Библию через громкоговорители, – она шмыгнула носом и сморкнулась. – Словно от этого был какой-то прок. У меня не хватало духа положить конец их страданиям. – Она снова шмыгнула, утерла покрасневшие глаза. – Я больше не знаю, чего хочет Господь Бог.

      Иеремия улыбнулся.

      – Посмотри на меня, сестра. Могу я спросить, как тебя зовут?

      – Норма, – она тяжело сглотнула и сквозь слезы посмотрела на него. – Норма Саттерс, сэр.

      – Ты знаешь, чего Господь Бог от тебя хочет, Норма?

      – Нет, сэр.

      – Он хочет, чтобы ты выжила.

      Она сглотнула и кивнула, потом посмотрела на него с выражением, разрывающим сердце.

      – Да,