АдрастеЯ. Или Новый поход эпигонов. Иван Плахов
а ты дальше ее трахаешь, только уже без головы, во! Это тебе не декаданс с чулками, это прям Эль Греко: пурпур крови, белая пена спермы, желтый блеск пота на ее бедрах. И народ вокруг, со свечками в руках.
– А почему со свечками-то? – иронично протянул Гера, нервно затягиваясь сигареткой.
– Для романтики, черт побери. Сами же сказали – ритуальное убийство. Значит, никакого света, возбуждающая ритмичная музыка, до этого – всеобщий свальный грех, а затем – кульминация: убийство самой красивой и желанной для всех на алтаре, в центре комнаты. И главное – бабу должна баба убивать.
– А это-то зачем? – удивился Дима.
– А символично, старик, очень символично! Красота гибнет от красоты. Этакий последний день Помпеи: красивые люди, гибнущие в прекрасном блеске разбушевавшейся стихии. Блин, ребята, да это уже Брюллов: мягкий свет колеблется, прекрасное голое женское тело, кровь, цветы, печальная музыка… Супер.
– И каждый потом кровь убитой пьет! Чтоб как причастие, как круговая порука! – выдохнул возбужденный Дима и без спросу отхлебнул половину из Бориного стакана.
– Кровь? – протянул Гера и, перекинув ногу на ногу, сладко потянулся. – Ну, я даже не знаю. А это гигиенично? А то заразимся чем-нибудь…
– Да чем заразимся, Гера, чем заразимся? Это же самый кайф, понимаешь – еще теплую, как вино. Это – это настолько кощунственно и противоестественно, что если попробуешь, то продолжишь – снова и снова. Хотя бы чтоб доказать себе, что ты не слабак, что ты можешь это сделать снова, – горячо заговорил Дима. – Это как один раз ширнуться и глюки испытать, от которых тебе еще никогда так приятно не было. Да ты потом отца с матерью укокошишь, лишь бы снова «там» побывать, – протянул неожиданно медленно Дима и показал куда-то в сторону.
Зрачки его вдруг настолько расширились, что почти слились с контуром радужки, отчего Димин взгляд стал инфернальным, нечеловеческим. По всей видимости, Борин коктейль подействовало на Диму так сильно, что он начал отключаться от реальности и впадать в наркотическую кому. Но Боб и Гера, будто не замечая того, продолжили обстоятельно и с интересом обсуждать пикантную эстетику убийства.
– Нет, правда, в этом что-то положительное есть, – убежденно сказал Боря. – Ты знаешь, Гера, я уверен, дело выгорит. Денег загребем. Мы ведь станем продавать иллюзию убийства. Они, правда, не сами будут его совершать, зато во всем соучаствовать. А иллюзии – это самое выгодное, это всегда востребовано. Затем, соответственно, цепь раскаяния в совершённом, страх, паника – в своем роде наркотическая ломка, а потом опять порция адреналина в крови и всё по новой. А пятна крови – это как сильная эмоционально-вкусовая связка, на уровне синдрома Павловского рефлекса. Порезал, к примеру, палец и его облизал, прикусил язык или зуб, или десна заболела и во рту вкус крови – и тут же накатит воспоминание и желание снова испытать вседозволенности