Комната кукол. Майя Илиш

      Поездка была долгой. Я ожидала, что ближе к вечеру мы где-нибудь остановимся, и представляла себе, как было бы здорово переночевать в настоящей гостинице. Где бы меня разместили? На конюшне? В комнате с господами Молинье? А может, мне бы даже сняли собственную комнату? Но ничего такого не произошло. Повозка все ехала и ехала, становилось все темнее, и тряска кареты, к которой я быстро привыкла, вогнала меня в сон. Я лишь успела подумать, что ничего не ела и не пила после обеда в приюте, а это было так давно. Но я не хотела жаловаться – в конце концов, Молинье тоже ничего не ели и не пили во время поездки. И хотя я намеревалась понаблюдать за ними обоими, в итоге я просто заснула, и все вышло совсем наоборот.

      Так я проспала большую часть пути, поэтому потом не могла сказать, сколько же на самом деле длилась эта поездка. Я так крепко спала, что даже не заметила, сменили ли мы в дороге лошадей. Хотя, может, наш экипаж тянули две сестренки легендарной Черной Бесс, лошади ужасного разбойника Дика Турпина.[3] Говаривали, что когда-то он за сутки проскакал на ней из Йорка в Лондон и обратно. А правил этим экипажем, должно быть, сам Дьявол. По крайней мере именно таким виделся мне кучер во сне: рогатый демон, подгонявший лошадей, чьи копыта уже не касались земли. А мистер Молинье… И его сестра… Они были… Во сне я знала, кто они. Но стоило мне проснуться – и я все позабыла. Так уж устроены сны.

      Я проснулась, и образ дома, только что видевшийся мне так ясно, развеялся. Но меня это нисколько не беспокоило. Вскоре я увижу настоящее поместье – как только мы приедем туда. Холлихок. Не цирк, конечно. Но мой новый дом.

      Чья-то рука легла на мое плечо и легонько тряхнула. Странно, что я от этого проснулась – в дороге карета тряслась куда сильнее. Но тот, кто привык спать в кроватях в приюте, заснет где угодно.

      И все же мне не хотелось открывать глаза. Я в последний раз попыталась удержать перед внутренним взором образы из сна. Этому тоже быстро учишься в приюте, ведь каким бы ужасным ни был сон, реальность окажется в разы страшнее. Но наконец я прищурилась, потянулась и оглянулась. В экипаже все еще царил полумрак, но свет был уже не коричневато-серым, а сиреневым. Он лился в распахнутую дверцу, и мне стало любопытно, что я увижу, выйдя из кареты. Но между мной и внешним миром стояла леди, сестра мистера Молинье.

      – Хватит спать, – сказала она, наклонившись ко мне. – Пора вставать. Не будешь же ты жить в карете.

      Это были ее первые слова, обращенные ко мне. Их можно было произнести с улыбкой, даже со смехом, но миледи говорила холодно и отстраненно, четко выговаривая каждый звук, словно этот язык не был для нее родным.

      – Да, мадам.

      Я старательно изобразила примерную девочку из приюта. «Говори, только когда тебя спрашивают» – это правило в наши головы вбивали с самого детства. И еще: «Детей должно быть видно, но не слышно». Да, я умела следовать всем этим правилам, когда требовалось.

      – Спасибо, что вы и ваш брат взяли меня в свой дом.

      – У тебя еще будет время поблагодарить