Притяжение Царства Небесного. Статьи и эссе. Александр Геннадьевич Балыбердин
предок мог спросить: «Разве не все мы – и церковные, и мирские – под одним Богом ходим?». На что, возможно, современник дерзнул бы возразить: «Так ведь бюджеты разные!». А предок, скорее всего, заметил бы: «Вот это и странно: Бог один, Церковь одна, святыня одна, история одна, народ один, а бюджеты разные». Действительно, странно.
К счастью, в XVI и XVII вв., когда через Великорецкую икону Вятка духовно породнилась с Москвой, люди считали иначе. Апостол писал, что «существующие власти от Бога установлены, а начальник есть Божий слуга» (Рим. 13; 1, 4). Поэтому и для наших предков Государь был не только «высшим должностным лицом». Он был помазанником Божиим, и служение Государю было неотделимо от служения Богу и соработничества Христовой Церкви.
Примеров тому история знает немало. Так в июне 1555 г., по прибытии вятской святыни в Москву, ее встречало не только столичное духовенство, но у Николо-Угрешского монастыря – брат царя, великий князь Юрий Васильевич, у Симонова монастыря – сам царь Иван IV, и уже затем, у церкви Всех Святых на Кулишках – святитель Макарий, митрополит Московский и всея Руси. Также, год спустя, святитель Макарий и царь Иван Васильевич вместе провожали Великорецкий образ из Кремля до «Ям», района на северо-восточной окраине Москвы, а брат царя Юрий Васильевич – до села Ростокино, где москвичи окончательно простились с вятской святыней.
Это был не просто «протокол», а символ, являвший единство Церкви, как Тела Христова, к которому принадлежали не только духовные лица и народ, но и мирские власти. Поэтому, когда в начале XVII в. Московское Царство потрясла многолетняя Смута, лучшими умами Отечества она была осознана не только, как нарушение государственного, мирского единства, но также как результат охлаждения христианской любви, отпадение от единства с Богом и ближними, раздрание единого Тела Христовой Церкви.
Неслучайно, когда Смуте был положен конец, и Земский собор 1613 г. дал начало новой династии, царь Михаил Федорович Романов одним из своих первых указов снова призвал в столицу Великорецкий образ, чтобы это новое путешествие прославленной вятской святыней соединило в единую Церковь и единый народ всех жителей России – от Хлынова и Казани до Нижнего Новгорода и Москвы.
Так и произошло. Повсеместно, на всем протяжении пути, по прибытии вятской святыни в города и села, ее встречали сотни и тысячи людей во главе с местными воеводами, которые нередко становились свидетелями чудес и исцелений. В описании чудес Великорецкой иконы мы встречаем имена хлыновских воевод Василия Терентьевича Жемчужникова и Федора Андреевича Звенигородского, казанского боярина и князя Ивана Михайловича Воротынского, воеводы г. Уржума Дмитрия Воробьина, который во главе всех жителей города вышел встречать чудотворный образ за несколько верст от города на «Уржумский караул» – современное село Цепочкино18.
Известно, что по возвращении с р. Великой ежегодно чудотворная икона
Там же. Л. 50, 63 об, 82, 84, 115 об.