Двадцать лет в разведке. Александр Бармин
Мне казалось, что это было несправедливо по отношению к избравшим их рабочим. Но нам было сказано, что таково было решение партии. Меньшевики с достоинством удалились, не подозревая, что их партия была запрещена окончательно. Теперь я с сожалением думаю, как поздно человек начинает в полной мере понимать то, что делается в пылу политической борьбы.
Первоначально в нашей школе была небольшая коммунистическая ячейка, не более двенадцати человек. Партийный комитет Гомеля использовал нас для ведения пропагандистской работы на фабриках с целью поднятия морального духа рабочих. Мы и в школе должны были показывать пример. Мы прилагали много усилий, чтобы быть в числе лучших в учебе, а также помогать в политическом образовании беспартийных товарищей. Это была большая работа, поскольку в школе было около четырехсот человек, которым надо было разъяснить идеи большевизма. Однако лавинообразное развитие событий быстро увеличило численность нашей ячейки.
Зима 1919 года стала самым опасным периодом для молодой республики. Вооруженная английским оружием армия Юденича двигалась на Петроград. Добровольческая армия генерала Деникина, заняв Орел и большую часть Украины, продвигалась к Туле и Москве. Генерал Миллер с помощью англичан и американцев захватил Архангельск и пытался продвинуться к Вологде. Адмирал Колчак угрожал Уралу и Волге. Уинстон Черчилль провозгласил крестовый поход четырнадцати государств против большевизма, и блокада Антанты медленно затягивала петлю голода на шее России.
В этот тяжелый момент ЦК решил объявить призыв в партию. Это была хорошая идея. Тех, кто вступал в партию в момент, когда мог рассчитывать скорее на виселицу или пулю от белых, чем на правительственную должность от красных, можно было считать вполне искренними. Партийный комитет мобилизовал всех членов нашей ячейки на эту работу. Это был первый случай, когда мне пришлось выступать на большом собрании.
Собрание проводилось в кинотеатре. Когда мне предложили выйти на авансцену и обратиться к полному залу, внимательно смотревшему на меня сквозь клубы табачного дыма, я пришел в ужас. Я пытался овладеть собой, засунув руки в карманы. Красная Армия повсеместно отступала, но я сравнил ее с пружиной, которая развернется тем сильнее, чем больше ее сжать. Я говорил о нашей борьбе за победу. Мои усилия вначале были вознаграждены скромными аплодисментами, но мое смущение прошло, и в целом я выступил довольно хорошо.
Мы проводили эту кампанию везде: на фабриках, в конторах, госпиталях и школах. И везде мы говорили, по существу, одно и то же:
«Вступайте в партию, которая не предлагает вам никаких привилегий. Если мы победим, то построим новый мир, если потерпим поражение, то дорого отдадим свои жизни. Кто не нами, тот против нас!»
Только в нашем маленьком городе эти отчаянные усилия принесли партии пополнение в полторы тысячи человек. Наша пехотная школа стала полностью коммунистической. Наша ячейка выросла с пятнадцати до трехсот семидесяти человек. Коммунистами