Портал. Екатерина Гуреева
проплывают скопления перьевых облаков.
– Браво, Джек! Теперь будет чем похвастаться на встрече. Не переживай, после этого я вернусь. Ты ведь присмотришь за домом в мое отсутствие? Не рычи, пожалуйста, так. Чуть не забыл, раз уж все равно нечем заняться, напечатаю письмо брату. Надеюсь, он мне ответит!
Набираю я текст на клавиатуре ноутбука недолго, часто отвлекаюсь: то смотрю в окно, то просто нос чешется. Минут десять уходит, чтобы письмо оправилось к адресату. Встряхиваю головой, чтобы не расстраивать себя мыслями о брате.
К сожалению, наши отношения в последний год стали натянутыми по массе причин.
Каких? Их всего две, но они действительно как занозы: его горе-жена Элиза (они женаты всего полгода, но живут вместе почти все время после моего переезда в Канаду) та еще стерва. Не переносит меня на дух, считает глупцом, неудачником. Каких нервов мне стоило приехать к ним на свадьбу в Торонто. Да, да, она канадка, и теперь я и Доминик – соседи. Я имею в виду страну. Так уж случилось, что нам посчастливилось почти одновременно оставить уютный уголок юго-восточной Англии, любимый Дорчестер, и родного дядю Джордана с его незабываемым фермерским хозяйством.
Уезжать в Канаду было нетрудно, только вот обратной дороги я себе не представлял. Меня все устраивало, за исключением личной жизни. В Англии мне проходу не давали, выбирай любую, но ни с одной я не задерживался и месяца. Ничего такого не подумайте. Я просто искал Ее. И ведь нашел! Дорогая мне когда-то Иви осталась сном. Она растерзала мое сердце, растоптала любовь, и тогда я ушел – молча, по-английски.
Вторая беда носила гордое имя Доминик Эсм. Младший брат, большой ворчун, занял сторону своей вечно обиженной жены и всячески ей потакал. Поэтому и получился весь сыр-бор. Хотя была и щекотливая ситуация с Элизой, но, уверяю, в этом нет моей вины!
В полдень погода портится бесповоротно, ну просто ведро осадков проливается за несколько дней вперед. Видимо, дамбы у местных туч прорвало, и они сговорились утопить все леса Юкона. Такого проливного дождя я не упомню с последнего месяца лета в Ванкувере. Но меня не это волнует и даже не грядущая встреча с привлекательной Мирой Джонс. Я смотрю на браслет и задумываюсь. Почему я так долго ломаю голову над его предназначением? Может, мастер снимал стресс такой работой с металлом? На поверхности нет ни единой царапины, но на раритет вещица не похожа.
Я откладываю браслет в сторону. Звонит начальник. Я удивляюсь такому быстрому звонку:
– Привет, Тим. Вы получили то, что хотели?
– Привет и тебе, Майкл, – голос Тима звучит невесело. Кажется, беседа уготовила мне головную боль на весь оставшийся вечер. Я такое чую на расстоянии.
Моя дружба с Харди завязалась на одной из выставок фотографов, в которой участвовал и я. Естественно, в родной Англии. Он один из тех издателей, кто считает фотографию чуть ли не самым передовым искусством. Передача цвета, фокус, игра с живым миром заставляют трепетать его сердце. Харди искал идеальную передачу, и он ее нашел.
Конечно, трения свойственны даже лучшим мастерам своего дела.