Практическая антимагия. Степан Кайманов
не удивился его осведомленности. Но обычно болтающий без устали, сегодня он словно воды в рот набрал. Моего друга эта весть не радовала, да и вообще он был сам не свой – мрачный и встревоженный. Таким я его прежде не видел. Не то он искренне сопереживал магам, не то понимал, какая страшная тайна кроется за их бедствием, а может быть, и то и другое.
– Что-то случилось?
– Случилось, – с грустью подтвердил призрак и тем же тоном добавил: – Война. Похоже, она неизбежна.
– Значит, правду говорят, что король хочет уничтожить Узуйкама?
– К тому идет. Ты был в столице?
– Нет, – ответил я и, прислушиваясь, посмотрел на дверную решетку.
В глубине Барара неторопливо затопали, позвякивая ключами, и сердце застучало чаще. Призрак тоже навострил уши и бросил взгляд в темный коридор, где уже стихли шаги. Не за мной. Пока не за мной.
Я перевел взгляд на опечаленного друга.
– Тогда откуда ты знаешь? – спросил он не без любопытства. – Про Узуйкама? Про клеймо?
– Да останавливались у Митрана одни нехорошие некромаги. Болтли-и-ивые.
– Понятно, – он с хитрым прищуром поглядел на меня. – Тебя что-то тревожит?
– Орлинский дар теряет силу, – приврал я. – Раньше мог легко до королевского дворца допрыгнуть. Теперь довольствуюсь постоялыми дворами Свободных земель. Там в основном и обитаю. Представляешь, выбрасывает на полпути. Да и возвращаться в тело становится все сложнее. А что в столице?
Он ответил не сразу, видимо, прокручивая в памяти не слишком приятные события, невольным свидетелем которых ему пришлось стать.
– Маги бегут, маги дерутся, маги умирают, магов клеймят, как скот. Солдаты врываются в их дома средь бела дня… Настоящая бойня.
Про «скот» где-то я уже слышал.
– Не понимаю, зачем Арцису понадобилось их клеймить? Что ему это даст?
Призрак пожал плечами.
– Зачем я тебя вообще спросил, – упрекнул его я.
Он грустно улыбнулся. Не сомневаюсь, призрак знал куда больше любого некромага и наверняка догадывался о причинах королевского желания. Только не хотел делиться со мной. Как всегда. Да и демон с этим желанием.
Барар медленно, но верно пробуждался. Все чаще раздавались шаги надзирателей, бряцали ключи на их поясах и скрежетали старые засовы. Для всех узников начинался очередной серый, полный тоски и нестерпимой безнадеги день. С небольшой оговоркой: для всех, кроме меня – единственного, кто обрел надежду стать свободным. Пусть не сегодня, пусть не завтра, пусть даже не послезавтра.
Только бы друг ничего не выкинул. Вон какой хмурый парит, словно сам не один месяц провел в Бараре. Еще не хватало, чтобы перед желанным освобождением меня забили до смерти сердитые тюремщики. Вряд ли им понравится призрак.
– Возможно, ты забыл, что тюремщики запирали меня здесь одного, и совсем не привыкли к виду призраков, – напомнил я. – Особенно к таким… разноцветным.
Призрак еле заметно усмехнулся в усы. Несмотря