Между прошлым и будущим в сумерках свободы. Пестрые заметки. из блокнота журналиста. Юрий Никифорович Коваль
известную своей трудной судьбой и моложавостью. Запустила руку в глубокий карман халата. Вытащила зеркальце. Присмотрелась к своему отражению. Недурна. Цвет лица еще хоть куда. Глаза не потускнели, молодые. Волосы? Надо будет подкрасить: кое-где пробивается седина. Подводит подбородок. Двойной. Вздохнула. Спрятала зеркальце в карман. Стенные часы показывали четверть десятого. В дверь постучали.
– Разрешите, Марьям Сагитовна. – В щель просунулись две головы. Одна – лысая, с рыжими подпалинами по периферии. Другая – густо побеленная сединой.
– Входите, входите, мальчики, не стесняйтесь!
– Марьям Сагитовна, – начал лысый мужчина лет сорока с весьма заметным брюшком и по-детски наивными глазами, – я хотел бы показать вам своего больного. Мне, признаться, не встречался такой случай. Посмотрите?
– А у тебя что? – Марьям Сагитовна обратилась к седому. Седой растерялся, потрогал длинными сухими пальцами свой хищный нос.
– У меня? То есть не у меня, у моего больного… Подозреваю нефрит… Во сколько к вам его привести?
– Сегодня у меня очень плотный день. Давайте завтра, часиков в двенадцать…
Марьям Сагитовна задумалась. Что-то ее беспокоило.
– Подойдите-ка поближе, мальчики! Смотрите, какое чудо! – Марьям Сагитовна протянула коллегам журнал с портретом пожилой актрисы. – Ей ведь сейчас шестьдесят шесть, а выглядит на тридцать пять, в крайнем случае – на сорок. Говорят, делала пластические операции, а, по-моему…
Распахнулась дверь.
– К вам можно? – На пороге стояла женщина. Светлый старомодный плащ, взбитые, соломенного цвета волосы, ярко напомаженные губы. Лицо усталое. В руках косынка и кепка. Из-за спины выглядывает мальчик лет десяти. В глазах его любопытство и настороженность.
– К вам можно на прием? – переспросила женщина и притворила за мальчиком дверь.
– Вы опоздали, милая, – с холодной вежливостью произнесла Марьям Сагитовна.
– Я живу далеко от больницы, – слабо, по-детски возразила женщина.
– У профессора каждый день расписан по минутам. Вы должны были явиться в девять.
– Мне пришлось отпрашиваться на работе. Сын сегодня в школу не пошел. Может, все-таки примете?
– Я повторяю, милая. Профессор не располагает своим временем. Вы опоздали – пеняйте на себя. Я не могу из-за вас ломать свой день.
Лысый и седой переглянулись и выскользнули из кабинета.
…Воспоминания детства. Пионерский лагерь. Угодил в изолятор. Много дней подряд треплет малярия. Когда прихожу в сознание, вижу одно и то же молодое встревоженное лицо – лицо врача, чувствую, как горячего лба касаются прохладные руки – руки врача. Тогда я еще не подозревал, что есть не просто врачи, а врачи-кандидаты, врачи-доктора. Мне вполне хватало доброты и самоотверженности простого врача. Его я запомнил навсегда. В нашей памяти остаются