Народы и личности в истории. Том 3. Владимир Борисович Миронов
язык занял первостепенное место в ряду преподаваемых предметов и чтобы школьное обучение было преобразовано на западный образец»). Власти официально это не признали, но в общем-то согласились с периодом ученичества, с тем, что Япония какое-то время должна пребывать под иноземной опекой. Их стремление воспринять силовую и научную составляющую успеха Запада было вполне оправдано. Но массы восприняли пришельцев иначе. И дело вовсе не в том, что внешне иностранцы порой напоминали зеленоглазых чудовищ с рыжими волосами (как у Сдзе: похожее на обезьяну сказочное чудовище с рыжими волосами и диким видом, известное своим пристрастием к пьянству). Просто при внимательном рассмотрении привычек западных людей (англичан, американцев, голландцев) японцы «больше склонялись к тому, что к миру животных они стоят ближе, чем к человечеству», и что «по моральным принципам их можно было принять за нечистых духов». Но так как японцы, как и все восточные люди, привыкли не спешить с выводами, то они вели самый точный учет привычек чужеземца. И «окончательный вывод, последовавший из этих сравнений и наблюдений, не был для него слишком лестным».
Отрицательно влияли чужеземные варвары на нравы японских портовых городов. Скажем, общение с иноземцами быстро переродило портовое население (когамы и других портов). Они стали грубы и вульгарны, ведя себя так, как ранее не осмелились бы вести себя самые низшие слои народа. Чужеземцы произвели на молодого самурая «еще более неприятное впечатление», ибо они держались с японцами «тона победителей с побежденными». Японец, несмотря на молодость, был умен. Он понял, что надо победить свое отвращение к янки или англосаксу, чтобы это не стало помехой его образованию. «Это было патриотической обязанностью – изучить натуру врагов своей нации». После изучения философии и религии Запада (Нового Завета) японец решил было, что эта могущественная культура превосходит все иные и в этическом плане (ведь и китайская философия утверждала, что благополучие народа находится в самой прямой зависимости от его следования божественным законам и повиновения мудрецам). Юноша опрометчиво воспринял материальные успехи Запада как знак превосходства его этики и мудрости. Но англичанин Л. Хэрн делает важную оговорку. Социальная эволюция Запада и формы материи прогресса возникали там «путем самой безжалостной конкуренции, которая не только противоречит принципам христианского идеализма, но и вообще несовместима ни с каким этическим принципом». Он прямо говорит о том, что христианский Запад использует свое военное могущество и новейшие технологии «для грабежа и уничтожения инаковерующих рас». Когда новообращенный самурай изучил самым внимательным образом все «ценности западной цивилизации и веры», он решил, что пора ознакомиться с реальной жизнью. Он предпринял ряд путешествий на Запад и Восток, посетив города Европы и Америки. Французское искусство поразило его, но не привело в восхищение. Он подивился этюдам голого тела, в литературе узрел признаки вырождения,