Фронтир. Избранный. Книга вторая. Роман Корнеев
на чистом снегу. Эта клякса, как гигантский микроорганизм, жила своей жизнью, переваривая стороннюю субстанцию в живые соки, накапливая силы для нового броска в бой за пищу и пространство, и если позволят условия, то и для успешного деления. Как и у всякой жизни, пусть и чудовищно извращённой, у механоидов уничтоженной микрогалактики R-x была одна непреодолимая функция – распространение. Враг был злокачественной опухолью на теле Ближайшего Скопления, но опухолью разумной. А потому обладающей помимо инстинкта самосохранения способностью к самопожертвованию ради главной цели. Целью этой почему-то были люди.
Другие расы воевали с механоидами R-x тысячелетиями, ограничиваясь редкими стычками в пространстве. Но Старую Терру враг некогда уничтожил целенаправленно и безжалостно. И потому с приходом человека на межгалактический театр военных действий война, открытая и глобальная, стала неизбежна. В неё были втянуты все известные расы, локально же она сейчас выглядела вот так – церебр следил за врагом, чтобы враг, осознав вдруг себя загнанным в угол, не попытался бы сделать эту планету непригодной к обитанию, уничтожив её вместе с собой. Любой скачок радиационного фона или попытка запустить достаточно высокоэнергетическую установку, работа которой могла иметь тотальные последствия, тут же вызывала холодный и расчётливый удар сверху, выжигавший на поверхности километрового диаметра круг, блестящий, как стекло. Шрам на лике планеты. Малое зло ради предотвращения большого.
Это была игра в кошки-мышки.
Враг делал вид, что у него есть шанс. Кажущаяся малость противостоящих ему сил делала вид, что ему в этом подыгрывает.
Если планета после длительной колонизации роботами ещё была пригодна для жизни, значит, это была периферийная колония, неважная и ненужная, стоящая поодаль от основных трансгалактических спиралевидных трасс, а значит, оборона её была слаба, и этот расклад сил не изменится, если не давать врагу передышки. Отработав с орбиты по основным целям, развесив над планетой орбитальную группировку и накачав оборонительный щит, КГС удалялся, оставляя на поверхности соединения величиной максимум с гвардейский Легион. На большее у человечества не было сил, слишком много планет, слишком мало людей. А флот улетал прочь, добивать врага в его логове – вечной пустоте космоса.
Там же, где есть хоть один человек, должен править только он. Потому церебр орбитальной группировки ежесекундно был занят одним – обеспечением тех, кто сражался внизу, информацией.
Между тем боевые действия внизу то затихали, то разгорались с новой силой, а то словно исчезали вовсе, погружая планету в давно позабытую ею тишину. Две крошечные кляксы на снегу, серая и зелёная, замерли друг напротив друга перед очередным броском.
Легион никогда не спал, вели свою безостановочную перекличку дежурные постов, ремонтировался парк боевых машин, гудела столовая для гражданского