Подвиги Геракла. После похорон (сборник). Агата Кристи
конюшни
I
– Ситуация крайне деликатная, месье Пуаро.
Легкая улыбка промелькнула на губах знаменитого сыщика. Он чуть было не ответил: «Как обычно!», но вместо этого придал своему лицу выражение проницательности и сдержанности, характерное для врача у постели больного.
Сэр Джордж Конуэй продолжал авторитетно говорить. Фразы легко слетали с его губ: крайняя деликатность позиции правительства, интересы публики, солидарность партии, необходимость выступить единым фронтом, власть прессы, благосостояние страны…
Все это звучало хорошо – и ничего не значило. Эркюль Пуаро почувствовал знакомое напряжение челюстей, когда хочется зевнуть, но вежливость не позволяет. Иногда он ощущал то же самое, когда читал отчеты о парламентских дебатах. Но тогда не было необходимости сдерживать зевок.
Пуаро собрался с силами, чтобы терпеливо выслушать собеседника. В то же время он чувствовал симпатию к сэру Джорджу Конуэю. Этот человек явно хотел поведать ему о чем-то – и столь же очевидно утратил искусство просто излагать свои мысли. Слова стали для него средством маскировать факты, а не подавать их. Он был адептом искусства полезной фразы, то есть фразы, которая несет утешение слуху, но совершенно лишена смысла.
Слова лились и лились, лицо бедного сэра Джорджа сильно покраснело. Он бросил отчаянный взгляд на другого мужчину, сидящего во главе стола, и этот мужчина пришел на помощь.
– Ладно, Джордж, – сказал Эдуард Ферриер. – Я ему расскажу.
Эркюль Пуаро перевел взгляд с министра внутренних дел на премьер-министра. Его очень интересовал Эдуард Ферриер, и этот интерес в нем пробудила случайная фраза одного восьмидесятидвухлетнего старика. Профессор Фергюс Маклауд, закончив рассуждать на тему химической сложности осуществления приговора убийце, на мгновение затронул политику. После ухода от дел прославленного и любимого Джона Хэммета (теперь лорда Корнуорти) его зятя, Эдуарда Ферриера, попросили сформировать кабинет. Для политика он был молодым человеком, ему не было и пятидесяти лет. Профессор Маклауд сказал: «Ферриер когда-то был моим студентом. Он человек надежный».
Больше он ничего не сказал, но Эркюлю Пуаро это говорило о многом. Если сам Маклауд назвал человека надежным, это свидетельствовало о личности, по сравнению с которой никакой энтузиазм общественности и прессы не имел значения.
Правда, эта оценка совпадала с оценкой общества. Эдуард Ферриер считался надежным. Именно так – не блестящим, не великим, не особенно красноречивым оратором, не хорошо образованным человеком; он был надежным человеком, воспитанным в рамках традиций, человеком, женившимся на дочери Джона Хэммета, который был правой рукой Джона Хэммета и на которого можно положиться. Под его руководством политика страны будет следовать традиции Джона Хэммета.
Ибо Джон Хэммет был особенно дорог народу и прессе Англии. Он являлся олицетворением всех качеств, которые дороги англичанам. Люди говорили о нем: «Чувствуется, что Хэммет честен». Ходили анекдоты