Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали. Роберт М. Вегнер
так, девушки. Приветствую вас во внутренней разведке.
Они чокнулись бокалами.
Деревья тихо шумели, а их зеленые кроны легонько колыхались над ее головой. Кей’ла легла на спину и посмотрела вверх. Была она словно муравей среди травинок. Маленькая и потерянная. Счастье еще, что здесь невозможно на самом деле потеряться, успокоила она себя. Достаточно просто встать и идти вниз, и ноги сами принесут тебя на дно долины, в лагерь. Разве что выйдешь из лесу в совершенно другом месте, чем вошла.
Она лежала на прошлогодней траве, серой, жесткой и острой. Хотя из земли лезли уже новые стебли, а молодой папоротник начинал сражение за место под солнцем, здесь все еще виднелись следы зимы. Опавшая хвоя, веточки, шишки, трава и сухостой местами складывались в ковер толщиной в несколько дюймов, над ним вставал запах увядающей растительности, а от земли все еще шел холод.
Ей до этого не было дела.
Лес казался таким… спокойным. Она запросто могла представить, что он шумел так же и тысячу лет назад, когда Лааль вела ее предков Дорогой Обмана; три с половиной тысячи лет назад – когда боги сражались с Нежеланными, а небо пылало огнем. А лес стоял неподвижно и пел, склоняясь лишь под лаской ветра, потому что боги, демоны и люди уходили, а он оставался. И будет так расти и следующую тысячу лет, когда уже исчезнет память о внуках ее внуков.
Конечно, если станет известно, что она выскользнула из лагеря и вошла в лес в одиночку, без разрешения, то она не только внуков, но и будущего мужа не увидит. Кей’ла улыбнулась, потому что не слишком-то понимала, откуда такое пришло ей в голову. Наверняка из-за Ана’ве, которая целыми вечерами рассказывает сестрам, как Баз’да Кленниред присматривалась к ней с самого утра.
Баз’да была бабкой Кар’дена, а ради этого парня Ана’ве могла хоть пол-утра наряжаться. Но так оно и происходило с Первой: близнецы всегда шутили, что она смотрит сердцем, слушает сердцем и думает сердцем же. Три дня тому она плакала навзрыд, потому что ей показалось, будто она приглянулась старой Сеф’лие, а даже Кей’ле приходилось признавать, что внук Сеф’лии выглядит как помесь поросенка с больной овцой. Конечно же, Ана’ве и в голову не пришло, что она могла бы воспротивиться решению отца и одной из матрон, а потому она то впадала в черное отчаяние, то безумствовала от счастья. Когда Нее’ва обронила замечание, что Ана’ве должна сама поговорить с отцом о деле с Кар’деном, старшая сестра состроила такую гримасу, словно Вторая предложила ей голой прогуляться вокруг лагеря. Кей’ла до сих пор улыбалась, воображая себе, какая сбежалась бы толпа.
Традиция требовала, чтобы девушка уступила воле родственников. Традиция… Кей’ла осторожно потянулась под полу жилетки. Собственно, сейчас она нарушала один из вытекающих из традиции приказов, и что странно – совершенно не чувствовала вины. Не так ее воспитывали. Когда ее семья появилась в Лифреве, она была еще малышкой, гуляющей под конскими брюхами, а следующие несколько лет – росла среди людей с совершенно другими обычаями. Она говорила по-меекхански лучше многих взрослых, кто всю жизнь провел в лагерях; большинство людей, которых она узнала,