Шанс все изменить. Мейси Эйтс
заставляй меня угадывать. Это чрезмерно напрягает мой мозг.
Я не должна вываливать на тебя информацию, а тем более свои мнения. Мнения – это не факты. А тебе нужны факты.
– По твоему мнению, я не отличаюсь щедростью. По крайней мере, не во всем.
Роза протяжно выдохнула, раздражаясь на себя. И на него, и на весь мир. Ей хотелось бросить салфетку на стол и сбежать на лужайки поместья. А там она, возможно, разорвала бы одежды для драматического эффекта и стала кричать в бесчувственное небо.
Конечно, ничего подобного она не сделала. Это не ее стиль.
Вместо этого она посмотрела Леону в глаза и сказала ровным, сдержанным тоном:
– Ну конечно.
– Ты это говоришь, только чтобы мне угодить.
Роза раздраженно вздохнула:
– Ты что, пытаешься начать ссору?
– Глупости какие, мы никогда не ссоримся.
– Откуда тебе это знать? – спросила она. В груди у нее возникла странная тяжесть. Конечно, Леон не ошибся. Они никогда не ссорились. Сначала Роза всю жизнь поклонялась его светлому образу, а потом они поженились и за два года после свадьбы общались так мало, что на ссоры просто не оставалось времени.
И честно говоря, даже если бы они виделись каждый день, ссор бы не было. Леон не обращал на нее внимания, но никогда не вел себя жестоко. Между ними не было особых страстей, и ссорам браться было неоткуда.
– Просто знаю, – сказал он.
– Ты такой высокомерный. Даже сейчас.
– Жадный и высокомерный. Вот каким ты меня видишь. Как получается, что мы никогда не ссоримся?
– Вероятно, потому, что ты редко бываешь дома, – бросила Роза и впилась зубами в первый кусочек стейка, демонстративно пережевывая его и надеясь, что Леон прекратит допрос.
Леон посмотрел через стол на свою жену. Он не вполне понимал подлинный смысл разговора. Он как будто раздражал Розу, это было очевидно. Оставалось гадать, как часто это случалось. Редкий ли это случай, вызванный стрессом ситуации, которая выбивала ее из колеи; или Роза просто обычно не выдавала своего раздражения?
Или – тревожная мысль – это он его обычно не замечал? Она уже несколько раз бросала фразы о том, что Леон много времени проводил вне дома. Судя по ее намекам, он в лучшем случае был командировочным мужем. Ее детской мечтой был дом, полный людей и приемов… которые будет проводить она вместе с мужем, чтобы вернуть ту часть жизни, которая явно осталась в прошлом.
Ее родители умерли. Братьев или сестер она не упоминала. Похоже, кроме Леона, у нее никого не оставалось; однако он не видел доказательств тому, что поддерживал ее эмоционально. Это его беспокоило. Что думал по этому поводу тот человек, которым он был до аварии? Пока не важно. Он был дорог Розе, но она явно не чувствовала, что дорога ему.
Он считал себя обязанным это исправить. Если уж в следующие несколько недель ему предстоит исключительно сидеть в поместье и выздоравливать, можно заняться исцелением не только его тела, но и его брака.
Но у этого желания были и более глубокие причины. Глубже, чем желание