Несерьёзно о серьёзном. Мы часто смеёмся там, где надо плакать. Сергей Серванкос
отвар из лягушек по капельке убывал, а синева не сходила, да и не особо хотелось уже от неё избавляться, ведь Свистулькины стали местной достопримечательностью, на всех свадьбах и гулянках рядом с хозяевами на почётных местах. Опять же, ну и что, что синие, все когда-то посинеем, родные они – путеевские, стало быть, свои.
Но вот однажды уехали Свистулькины в область на какой-то слёт лучших людей края и пробыли там около месяца, а когда вернулись, что-то с ними сделалось не так. Нет, синева осталась, а вот с мозгами прямо беда, какими-то странными они стали.
Первое, что по глазам резануло, одеты странно. Дети все чистенькие такие, в новеньких костюмчиках, Марфа в модном платье, с нафуфыриной причёской, да и сам Фёдор не в промасленной фуфайке, а в пинджаке, галстучке, морда выбрита до синевы, ну, прямо – Ален Делон. Ладно, понятно, с города приехали, так они и на следующий день тоже отутюженные и выбритые до синевы вышли, и через неделю, и через две.
В деревне забеспокоились, что-то с нашими Свистулькиными не так, а когда Фёдор стал от самогонки отказываться, а Марфа ни разу за это время соседей песней не разбудила, да к тому же, ни одного матюка от них за месяц никто не услышал, а только: «Спасибо! Извините! Пожалуйста! Будьте добры!», тут паника началась.
– Их зомбировали там, – заговорческим шёпотом сказал местный пастух Митроха, собирая стадо у края деревни.
– Точно закодировали, – поддержала его Фёкла, здоровенная баба, знавшая всё и вся про всех в деревне.
– А, я знаю, это когда ампулу вшивают и, если выпьешь, то сразу кранты, – сказал счетовод Петрович, которого жена каждое утро выгоняла вместе с Бурёнкой со двора, крича вслед: «Иди мозги проветри, чтобы недостачи не было!»
– Это тебе ампулу надо в башку вшить, – пробасила Фёкла. – В секту они попали, вот там их и закодировали, поэтому теперь пей – не пей, всё равно – кранты! Пропали Свистули!
Не успели коровы скрыться за ближайшим перелеском, как вся деревня уже знала, что Свистулькины стали сектантами. Дети были предупреждены, деньги попрятаны, верующие протёрли иконы в красных углах и стали чаще креститься, а неверующие, тоже стали креститься, на всякий случай и сплёвывать через правое, а потом через левое плечо, местный батюшка провёл молебен за их упокоение, тьфу ты, Господи, за их выздоровление, а участковый Семёныч записал в ежедневнике дату несанкционированного обыска на предмет обнаружения экстремистской литературы (на всякий случай).
Меры были приняты, возмущение росло, а Свистулькины продолжали пугать народ своими причудами: год к концу, а у них ни одного скандала, ходят улыбаются, постоянно трезвые, нарядные, дети не визжат, окна и посуда целые, выручки в сельпо упали.
Деревня заскучала, потом сильно заскучала, а когда сосед Свистулькиных – дед Григорий тоже пить перестал и самосад курить бросил, тут такое началось, что обвал рубля и повышение цен отдыхают!
– Мама родная, это что же деется? – кричала