Рыбный день. Елена Логунова
уже вбила ноги в туфли и натягивала куртку. – Одной мне будет страшно! Ночью в парке кого только не встретишь – там тебе и хулиганы, и пьянчуги, и менты, и маньяки.
– И с кем из них мы будем общаться? – поинтересовалась я, неохотно следуя за соседкой.
Затолкав в заплечную сумку мужние рыбацкие штаны с васильковыми лампасами, Галка уже выскочила из квартиры и ждала меня на лестничной площадке.
– Сам-то Валера где? – спросила я, выйдя из чужой двери и запирая свою.
Замками мы с Галкой щелкнули одновременно.
– Пошел в баню! – с чувством ответила соседка.
– Сурово, – отметила я.
– Да нет, он реально в баню отправился, – хмыкнула она. – Мыться! То есть я надеюсь, что просто мыться, а не с девками кутить, хотя в свете этой истории с форелью уже ни в чем не уверена.
Галка помрачнела и всю дорогу молчала, как та форель.
В парке, готовящемся отпраздновать полуторавековой юбилей, с типично отечественным размахом велись ремонтные работы. Начатые еще по осени, в декабре они достигли апогея. На аллеях, частично вымощенных заново, высились груды песка и неопрятные кучи старой плитки, на газонах траурно чернели земляные курганы, кое-где уже разглаженные до состояния ухоженной пашни. К счастью, в этом году зимние холода в наших южных широтах подзадержались, так что я не рассчитывала отметить грядущий Новый год снежными забавами. Пользуясь погодой, озеленители рассыпали на полянках, подготовленных к севу, семена газонной травы и торфяную смесь. Она благоприятствовала флоре и отпугивала фауну – нас с Галкой, например, наступив на подозрительную коричневую бяку, моя соседка помянула в одном контексте чью-то маму и свои туфли, яростно пошаркала ногой по песку и полезла на бархан, перегородивший дорожку к пруду. Отягощенная тяжелыми мыслями, шла она медленно. Я ее опередила, первой спустилась к водоему и увидела на фоне догорающего заката одинокого дядьку с удочкой и кошкой. Дядька сидел на складном стульчике, кошка под стульчиком, а удочка лежала на берегу, вымачивая леску в мутной воде.
– Добрый вечер! – заискивающе сказала я, подойдя поближе. – Рыбку ловите?
– Нет, кошку пасу! – хмыкнул дядька.
Решив, что ернический тон для задушевного разговора не годится, я попыталась ввести собеседника в лирико-романтическое русло и восхитилась:
– Ах, как хороша вечерняя зорька!
– Эта, что ли? – дядька кивнул на скатывающуюся с горки Галку. – Стоять, Зорька, тпру! Ведро мое сшибешь!
– А что в ведре? Форель? – деловито спросила Галина.
– Лосось! – хохотнул дядька. – Вы чего, девки, какая форель в этой луже? Так, карасики полудохлые, кошке на пропитание.
– А нам один рыбак сказал, что тут форель ловится, – заупрямилась Галка.
– Какой это рыбак?
– Такой, знаете… Никакой! – ляпнула я с подачи Тяпы, которая очень критично оценивает экстерьер знакомых мужчин. – Лет сорока, рыжеватый, лысоватый, полноватый, невысокого роста.
– В костюме маскировочной расцветки,