Спецслужбы мира за 500 лет. Иосиф Линдер
23 башни, из которых семь были проездными. Есть и другие мнения по вопросу о количестве башен. Высота каменных стен была от 2 до 8 м, деревянных – 5–9 м. Поверх каменных стен были нарублены деревянные „тарасы“. Примерно в таком виде крепость просуществовала сто лет. <…> В настоящее время от Вологодского кремля времени Ивана Грозного, в два раза превосходившего по площади современный Московский Кремль, остались только следы древних рвов».[27]
В 1569–1570 гг. Иван IV предпринял карательную экспедицию против Твери и Новгорода. Историки до сих пор спорят по поводу причин, побудивших царя предать тверские и новгородские земли «огню и мечу». Доминируют две точки зрения:
1) поход связан с очередным «безумством» царя, решившим потешить себя кровавыми оргиями;
2) поход предпринят для наказания непокорных земель…
У авторов есть собственная версия этих событий. Как доказывают исторические документы, даже после введения опричнины государь не чувствовал себя в абсолютной безопасности. В 1567 г. он отправил в качестве посла к королеве Англии Елизавете с секретным поручением упоминавшегося выше Э. Дженкинсона. Посол доложил своей королеве:
«Далее царь просит убедительно, чтобы между им и ея корол[евским] вел[ичест]вом было учинено клятвенное обещание, что если бы с кем-либо из них случилась какая-либо беда, то каждый из них имеет право прибыть в страну другаго для сбережения себя и своей жизни, и жить там и иметь убежище без боязни и опасности до того времени, пока беда не минует и Бог не устроит иначе, и что один будет принят другим с почетом. И хранить это в величайшей тайне».[28]
Таким образом, в царском послании речь идет о взаимном предоставлении политического убежища.
Обращают на себя внимание два момента: поручение дано английскому подданному; посол передает слова царя, обращенные к королеве, устно. Эти факты указывают на необычайно высокий уровень секретности царского послания. При этом Дженкинсон сильно рисковал. Будь он перехвачен недругами русского царя и расскажи им о своей миссии, его, скорее всего, объявили бы изменником, а русский царь имел бы полное право потребовать у своей царственной «сестры» голову хулителя, поскольку никаких письменных подтверждений своим словам последний предоставить не смог бы.
Поскольку сообщение передавалось устно, Елизавета усомнилась в его правдивости. Было ли это искреннее сомнение или только политическая игра мудрой дамы, неизвестно, но оно нашло отражение в наставлениях, данных Елизаветой специальному послу Томасу Рандольфу в июне 1568 г.:
«И вы скажите, что упомянутый слуга наш Антон Дженкинсон под великою тайной сказал нам о желании царя иметь с нами такую дружбу, что если бы по какому-либо бедствию одному из нас случилось искать убежище вне наших собственных стран, то в таком случае другой должен принять защиту его. По этому предмету вы скажите, что мы подумали, что упомянутый наш слуга Ант. Дженкинсон не уразумел слова царя.
Цит по: