Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых. Таня Танк

Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых - Таня Танк


Скачать книгу
и вы заразились светом! И вам необходимы поклонники, блеск, шум, суета, богатство, и для этой мишуры вы затаиваете, заглушаете ваши лучшие чувства, приносите их в жертву человеку, неспособному вас понять, вам сочувствовать, человеку, которого вы не любите и никогда не можете полюбить.

      Скажите, если бы вас в одно время любили два молодые человека, один – пускай его будет Лопухин, он богат, счастлив, все ему улыбается, все пред ним преклоняется, все ему доступно, единственно потому только, что он богат!

      Другой же молодой человек далеко не богат, не знатен, не хорош собой, но умен, но пылок, восприимчив и глубоко несчастлив; он стоит на краю пропасти, потому что никому и ни во что не верит, не знает, что такое взаимность, что такое ласка матери, дружба сестры, и если бы этот бедняк решился обратиться к вам и сказать вам: спаси меня, я тебя боготворю, ты сделаешь из меня великого человека, полюби меня, и я буду верить в Бога, ты одна можешь спасти мою душу. Скажите, что бы вы сделали?»

      Знакомая песня, правда? И «спаси», и «боготворю», и «стою на краю пропасти»… Чтобы вконец парализовать волю жертвы, спустя несколько дней Лермонтов начинает шантажировать Сушкову якобы намечающейся дуэлью с Лопухиным.

      «Вечером приехал к нам Мишель, расстроенный, бледный; улучил минуту уведомить меня, что Лопухин приехал, что он ревнует, что встреча их была как встреча двух врагов и что Лопухин намекнул ему, что он знает его ухаживанье за мной, и что он не прочь и от дуэли, даже и с родным братом, если бы тот задумал быть его соперником.

      – Видите ли, – продолжал Лермонтов, – если любовь его к вам не придала ему ума, то по крайней мере придала ему догадливости; он еще не видал меня с вами, а уже знает, что я вас люблю; да, я вас люблю, – повторил он с каким-то диким выражением, – и нам с Лопухиным тесно вдвоем на земле!

      – Мишель, – вскричала я вне себя, – что же мне делать?

      – Любить меня.

      – Но Лопухин, но письмо мое, оно равняется согласию.

      – Если не вы решите, так предоставьте судьбе или правильнее сказать: пистолету.

      – Неужели нет исхода? Помогите мне, я все сделаю, но только откажитесь от дуэли, только живите оба, я уеду в Пензу к дедушке, и вы оба меня скоро забудете.

      – Послушайте: завтра приедет к вам Лопухин, лучше не говорите ему ни слова обо мне, если он сам не начнет этого разговора; примите его непринужденно, ничего не говорите родным о его предложении; увидев вас, он сам догадается, что вы переменились к нему».

      Пока мы пребываем в эйфории и думаем, что неотразимый ее разделяет, он на самом деле ведет против нас боевые действия, и первое его оружие – маски, тонко настроенные под конкретный объект охмурения. И вот хищник выходит к одному в образе всепонимающего друга, к другому – в обличье чувствительного, думающего, неравнодушного к прекрасному, но несколько непонятого миром человека. Вот что рассказывает Эрих Фромм об искусстве маскировки Гитлера:

      «Этот терзаемый страстями человек был дружелюбным, вежливым, сдержанным и почти застенчивым.


Скачать книгу