Пощады не будет. Роман Злотников
это… господин… я не знаю точно… но он хотел посетить покои графа Сакриензена. Он… герцог Аржени был так рассержен тем, как граф ведет дело. И еще… он собирался взять ваш ангилот.
Грон нахмурился, а затем точным движением руки приложил несостоявшемуся убийце рукояткой его же кинжала по затылку, отчего тело, на котором он сидел, тут же обмякло.
Значит, вот оно как, подумал он, поднимаясь, не просто зарезать строптивого пленника, но еще представить дело так, что будто бы он зарезал председателя собственного суда. Хотя не совсем понятно, зачем в этом случае его самого собирались зарезать в его собственной камере? Логично было бы, скажем, опоить его… хотя кто сказал, что в вине, которое ему подали за ужином, был именно яд, а не сонное зелье? А резать его решил уже этот незадачливый стражник по собственной инициативе, по каким-то признакам поняв, что с сонным зельем ничего не вышло. Либо просто перепугавшись. В конце концов, за прошедший месяц он стараниями принцессы, прибывших с ним дворян из Загулема и остальных членов достаточно стихийно образовавшейся партии его сторонников стал в Агбере довольно популярной личностью, которой приписывались небывалая доблесть и сила.
Все эти мысли проносились в голове Грона, пока он быстро бежал по коридорам и лестничным пролетам башни маршрутом, ставшим для него за прошедший месяц почти привычным. Где располагались покои графа Сакриензена, он, естественно, точно не знал, но, судя по некоторым признакам, где-то недалеко от зала, где его регулярно допрашивали. Так, например, граф как-то вошел в зал, где происходил допрос Грона, на ходу вытирая руки платком, а однажды – так же на ходу поправляя воротник-жабо. А уж где находится этот зал и дорогу до него, Грон за прошедшее время усвоил прочно.
Уточнить направление ему помог голос, прозвучавший в гулкой ночной тишине довольно громко:
– …поплатятся за это.
Грон резко затормозил и, перехватив кинжал убийцы, являющийся его единственным оружием (не вооружаться же в узких коридорах громоздкой алебардой), осторожно двинулся вперед. Через пару поворотов он увидел полуоткрытую дверь, из проема которой лился не слишком яркий свет, ну как будто внутри помещения горела небольшая масляная лампа.
– Вы слышите, что я вам говорю? – снова повторил голос, очень похожий на голос графа Сакриензена.
Грон замер. Судя по тому, что собеседник, к которому обращался граф, не ответил, он явно отвлекся на нечто более интересное. И Грон имел все основания подозревать, что этим более интересным являлся он сам. Что, впрочем, было вполне обоснованно. Он торопился, а грохот каблуков в такой тишине должен был разноситься достаточно далеко. И вывод из всего вышеизложенного следовал вполне однозначный – вот прямо сейчас его попытаются убить.
Грон максимально согнулся и осторожно двинулся вперед. Если некто, притаившийся внутри помещения, попытается нанести удар вслепую, из-за угла, его клинок должен был пройти гораздо выше.
Подобравшись к косяку, он прислушался. Граф Сакриензен молчал. Из-за распахнутой двери доносилось