Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991. Федор Раззаков
сам Герман:
«Когда пошел этот косяк слюнявых картин по поводу военного тыла, я все это пересмотрел, взбесился и был рад снимать со своими товарищами «20 дней без войны». Потому что эта картина – антипоточная. Больше в ней ничего нет. Она антилюбовная мелодрама, в ней антикрасивые герои, они за антилживый показ войны в жизни людей, она вся «анти», а больше в ней ничего нет».
Стоит отметить, что киношные руководители прекрасно все поняли. Во время приемки фильма председатель Госкино Ф. Ермаш так и сказал: «Ну что же, надо поздравить «Ленфильм» с картиной о людях, проигравших Великую Отечественную войну». В итоге фильм долго «мариновали» разными поправками, и он почти год не выходил на экран. Но потом все утряслось. Во-первых, Симонов использовал свой авторитет (а он был не только орденоносцем, но и членом ЦК КПСС), во-вторых, международная конъюнктура потребовала выдать «на-гора» именно такое проблемное кино. И хотя у себя на родине лента большого ажиотажа у широкого зрителя не снискала, однако на Западе была принята весьма тепло (заработала премию Жоржа Садуля в 1977 году).
На пленуме Союза кинематографистов СССР в конце 1976 года о фильме весьма тепло отозвался Сергей Герасимов, который сказал следующее:
«Особенно поразила меня картина Алексея Германа «Двадцать дней без войны» (по повести Константина Симонова).
Со всей полемической силой режиссер отбрасывает опыт нынешнего западного кинематографа, где без постельных сцен уже и фильм не фильм, и любовь не любовь.
На исполнение главной роли (журналиста Лопатина) Алексей Герман пригласил Юрия Никулина и тем обескуражил иных зрителей, которые при всей любви к Никулину никак не могли согласиться с вовлечением его в любовную ситуацию, на которой в конечном счете строится сюжет и повести и фильма. Следя за тем, с какой свободой Алексей Герман управляется с арсеналом современных кинематографических средств, с техникой режиссуры, было бы по меньшей мере наивно думать, что он избрал исполнителя главной роли по ошибке. Разумеется, он сделал это совершенно сознательно, именно вследствие того, что герою его фильма предстояло влюбиться и уступить любви, казалось бы, в самых неподходящих ни по времени, ни по месту обстоятельствах. В том-то все и дело, что весь облик Никулина, вся логика его натуры, мыслей, поступков менее всего направлены в сторону какого-либо случайного любовного приключения. Перед нами усталый человек, совершенно заурядной внешности, человек, дело которого в настоящее время – война. Сцены короткой любви Лопатина ни на секунду не шокируют зрительный зал, а, напротив, вызывают глубокое сочувствие краткости и горестности этой военной любви. Так они поставлены и так сыграны…»
Как ни странно, но даже столь благожелательные отзывы высоких критиков не помогли сохранить дружеские отношения между Симоновым и Германом – они дали трещину. Как отмечает сам режиссер:
«Симонов считался со мной, но к тому времени его уже многие «просветили» относительно моей персоны.