Потерял слепой дуду. Александр Григоренко
в то лето работал: он пришел со смены, когда от черных парящих развалин отъезжали пожарные машины.
В Зубанихе, где жила у родственников Антонина Власьевна, узнали о пожаре в тот же день: кто-то из соседей позвонил ее брату. Брат, пнув «москвича», помчался в деревню к Валентине, а оттуда в город.
Бабушка чуть не тронулась умом по внуку – созвониться с ним не было никакой возможности.
Брат хозяйки, чем-то похожий на деда Василия мужик, такой же коренастый, только нервный, застал квартиранта на скамеечке – тот покуривал в кулак.
– Докурились? – Старичок плюнул и пошел для порядка осмотреть пепелище. Вернулся с маленьким заварным чайником. – Гляди ж ты, даже не закоптился. Ну, садись, погорелец, поедем.
Шурик затоптал окурок носком огромной сандалеты, похожей на карикатурный лапоть:
– Не. На даботу давтра.
– Ты чево – дурак? Бабке хоть покажись, не то помрет бабка.
После пожара опять собрались и решали, как Шурику жить.
Забытый отец его, Шурка, пребывал как раз в затянувшемся холостяцком промежутке, жил у матери и, раз уж совпало так, решил принять участие в судьбе сына.
– Увольняйся ты на хрен со своего завода, в колхоз устроишься. Пенсия плюс получка.
– Где ты тут колхоз видел? – Коська, глядевший краем глаза в беззвучный телевизор, обернулся к старшему брату.
Шурка понял, что сморозил глупость: уже лет десять как в деревне все сгинуло, мужика на тракторе поле под картошку вспахать и то не найдешь, но по известной привычке списанных людей стоять за себя – взвился.
– Не у нас, так в Тепелеве! Вон оно, Тепелево-то, до хрена центнеров с гектара обрабатывает. И трактористы там, и комбайнеры, и так, по слесарке-столярке. А если чево по трактору, так я ему покажу, правда, сын?
– Ты пока-а-ажешь, – вздохнула Валентина, – как вино пить.
Других идей Шурка не имел и, кажется, обрадовался материным словам, сказал: «Да ну вас», – и вышел, изобразив на лице жестокую обиду.
– Короче, так. – Константин Сергеевич опять говорил негромко, по-подводному. – Шурик у меня пока поживет. – И Шурику: – Будешь у меня жить. Пока. Понял?
– Дадеко!
– Ничево не далеко, люди вон через весь город на работу ездят. Привык, понимаешь, пешочком ходить. Я подвезу, когда смогу. А ты – слышь меня?
– Ну.
– Баранки гну! Завтра же пойдешь в заводоуправление, скажешь, что погорелец, и напишешь заявление на общагу. Они обязаны тебе дать.
– Так не его ж квартира сгорела, – робко проговорила Валентина.
– И что? Он сколько лет там работает? Объяснит ситуацию.
– Как он объяснит, думай ты…
– Объяснит. Я подойду, помогу. Общага-то у завода есть, и не одна, а там кто попало живет. Чурки в основном. А он инвалид, ему вообще льготы положены, только он, балда, не пользуется.
Константин Сергеевич слово сдержал – позвонил в отдел кадров, сказал, что его племянник, глухонемой инвалид,