Разыскания об изначальной Руси. Тетрадь 2: Хромосомы, Фонемы, Бифасы. Лев Алексеевич Исаков
образ огромного мохнатого наземного животного и фантастического водяного зверя, который подрывает берега рек; русские, автохтонное происхождение которых я подозреваю, имеют сложно-слитный образ фантастического подземного однорогова индрик – зверя, появляющегося на земле в образе стремительного однорогова коня, в котором мамонт, шерстистый носорог или овцебык уже неразличимы под контаминацией дикой лошади – тарпана с чем-то другим.
Но рубеж 16—12 тыс. д.н.э. значим для теоретической истории и в другом плане: с него можно, с некоторой долей доверия, использовать достижения компаративистики и лингвистики, которые в своих декларациях (отец и сын Старостины) и первых опытах пытаются охватить весь период с 50 тыс. д.н.э. от момента широкого исхода HOMO SAPIENS из Афро – Азиатского =Аравийско – Ближневосточного предбанника по всему Старому Свету. Если результаты расширительного подхода ещё сомнительно – шатки, то для более узких рамок вхождения в Мезолит обнаруживаются некоторые основания, становящиеся вполне серьёзными для периода, охваченного «ностратической теорией» В.М.Иллич – Свитыча. Т.о. открывается возможность обратиться от Антропологического Человечества к Руси, напрямую используя-интерпретируя результаты филологии к своим целям историка; при этом непосредственно в области этногенеза: ведь народ – это язык + ещё нечто…
…Но при этом попадая в ситуацию, невольно воскрешающую в памяти картину Питера Брейгеля: вереница слепых, которая влечётся за верёвкой поводыря – в последние десятилетия историки пребывают в очень превратном для себя положении: в своих интенциях они зачастую должны исходить из сторонних материалов как в обосновании своих представлений обществу, что ещё терпимо «вот и физики говорят», так и в исходном побуждающем импульсе к возникновению темы. Объект исследования раскрывается не из внутренних предметных источников, а из внешних вторжений, сторонних историческому инструментарию, т.е. и квалифицированной предметной критике – историк не анатом-антрополог, не генетик, не лингвист, не вхож в нарастающее число методик естественно-научных экспертиз и датировок. Ему предъявляется «апробированный современной наукой» вердикт, а он… должен принимать или не принимать его в меру своей интуиции, «верю – не верю», т.е. уже га границами «сциентизма».
Итог?
Прогресс есть – но жертвой и расплачивающейся стороной по известной формуле «прогресс в одном отношении всегда регресс в другом» всегда оказывается история. Памятно дикое забивание всех хронологий Древнего мира до эпохи античности, построенных на династических списках Манефона и Бероса, когда они стали подопытными кроликами «радиокарбонных игр» в хронологию, поставившими с ног на голову Древнеегипетские и Скандинавские датировки 5—2 тыс. д.н.э., как будто цивилизация «изошла» из Норвег в Долину Нила; и по одной причине: степень загрязнения атмосферы CO2 в перенаселённой