Анты. Загадка исчезнувшего народа. Станислав Чернявский
из сочинений двух авторов – римского офицера, историка и разведчика Аммиана Марцеллина и уже знакомого нам Иордана. Есть еще отчет дипломата Приска Панийского о визите его шефа к Аттиле, но Приск дошел до нас в отрывках, Иордан – полностью, а от сочинения Марцеллина сохранилась последняя часть, которая составляет солидный том.
Иордан пишет, что конунг Филимер, когда переселился с готским народом к Черному морю в III веке новой эры, встретил там каких-то колдуний, которых выгнал далеко в степь. Колдуньи встретили злых духов, «сочетались» с ними, и от этой связи произошел народ гуннов. По мнению Л.Н. Гумилева, перед нами описание этнической мутации, в результате которой на свет появился новый народ.
Откуда и как появились гунны? В конце II века на Дальнем Востоке произошла трагедия. Кочевая держава Хунну (монголоидный народ, говоривший по-тюркски) пала под натиском древних монголов – сяньби, которых возглавлял великий вождь Таншихай (ум. 181). Кстати, сяньби – китайский вариант слова «сибирь»; вероятно, именно так называло себя это племя. Значительная часть хуннов бежала от своих победителей. «Слабосильные» хунны осели в долине реки Чу; более выносливые продолжили бегство и вышли к реке Уралу, потеряв по дороге жен и детей, которые не вынесли перехода и погибли. В это время в Приуралье господствовали угры – кочевые племена, говорившие на языках, напоминавших венгерский. Предки современных венгров – мадьяры – были одним из этих племен и обитали на территории Башкирии.
Вот этих-то угров Иордан и называет злыми духами. Похоже, они отдали своих девушек хуннам. В результате интенсивной метисации образовался новый народ – гунны. Первым из римских авторов их описал Аммиан Марцеллин. «Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит в своей дикости всякую меру», – говорит Аммиан (Римская история, XXXI, 2). Он получал сведения о гуннах от аланов – светловолосых европеоидов, вид которых не шокировал римлян. Гунны кажутся Аммиану уродами. «Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко изрезывают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся нарезах, то они доживают свой век до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей или уподобить тем грубо обтесанным наподобие человека чурбанам, какие ставятся на концах мостов. При столь диком безобразии в них человеческого образа они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются кореньями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть» (Римская история, XXXI, 2). Все эти басни и преувеличения надолго пережили Марцеллина и входили в разные европейские сборники еще в эпоху Возрождения.
На самом деле всё обстояло проще и хуже для европейцев.