Инженер-лейтенант. Юрий Корнеев
же миг в левой полусфере мигнул и пропал силовой щит неизвестного корабля. Я увидел чужой корабль – это была какая-то хитро перекрученная призма.
– Тяжелый крейсер аграфов, – прорычал капитан.
– Капитан, не стреляй. Там почти все уже сдохли, а остальные еле шевелятся. Посылай абордажников.
Я точно знал, что моя ненависть нашла своих адресатов.
– Ты уверен, Ник?
– Да. Капитан, ту тварь, что сожгла Хорта, отдай мне живым. – И я отключился.
Когда крышка медкапсулы открылась, я увидел над собой капитана и Гэла.
– Как ты? – спросил капитан.
– Бывало и лучше. С корабля Хорта что-нибудь нашли?
– Ник, в таких случаях сгорает даже металл. Им всадили снаряд из трехсотмиллиметрового тоннельника в реакторный отсек. У них не было шансов.
– А что с чужими?
– Когда абордажники до них добрались, половина уже были мертвы, а остальные еле шевелились. Их добили. Взяли только тех, кто был в рубке. Троих аграфов.
– Отдашь их мне?
– Хорошо, Ник.
– Где они?
– Сейчас их привезут, бот уже на подходе.
– Пойдем встретим? Хочу на них посмотреть.
– Хорошо. Одевайся и пошли.
Я оделся, и мы пошли на летную палубу. Чувствовал я себя и в самом деле хреново. Во всем теле была какая-то тяжесть. Когда мы пришли, бот уже стоял на палубе, а рядом наши абордажники и трое каких-то перцев в серебристых комбезах. Так вот ты какой, северный олень. Мужики как мужики, только рожи надменные и уши острые.
– Вот эти трое были в рубке. Капитан, артиллерист и какой-то наблюдатель, – сказал Корин. – Вот этот ножик мы отобрали у наблюдателя. Ух, и верещал он при этом.
– Как вы посмели напасть на корабль аграфов? Вы знаете, что вас теперь ждет? – спросил один из ушастых.
И столько презрения было в его словах, что меня аж передернуло. Они стояли и надменно ухмылялись. Ненависть опять стала накатывать на меня волнами. Я подошел к Корину и протянул руку.
– Дай! Кто из них артиллерист? – спросил я у него.
Корин указал на левого из троицы и протянул мне ножик. Тот был похож на казачью шашку. Я обнажил ее и отбросил ножны в сторону.
– Как ты смеешь, животное, обнажать мой родовой меч, – заорал наблюдатель.
Я молча подошел к артиллеристу и рубанул его по левой ноге. Сталь даже не заметила преграды. Аграф завалился на спину и заверещал. Умный комбез тут же запечатал рану. Я встал возле него на одно колено и рубанул по правой ноге. Комбез запечатал и эту рану. Яростно замигали огоньки аптечки на его левой руке. Я обошел его и рубанул по правой руке. То же проделал с левой. Верещанье прекратилось: аптечку-то я отрубил вместе с рукой, вот он и отключился. Я рубанул его по шее и отрубил голову. Поднял голову за волосы и повернулся к аграфам. Все это время слышно было только верещанье артиллериста, теперь же и его не стало. Лица аграфов позеленели, и в глазах стоял ужас. Я пошел на них с шашкой в одной руке и головой в другой. Они стали отступать от меня, наблюдатель