Метро. Дмитрий Сафонов
семье, Ирина хмурилась, а он – втайне радовался тому, что она хмурилась…
Так продолжалось три месяца. Вполне невинные отношения. Просто встречи старых друзей – правда, чересчур регулярные.
А потом… Он и сам не знал, как это получилось. Он этого очень хотел, но боялся настаивать, и, тем не менее, все получилось.
Они снова стали спать – как когда-то, одиннадцать лет назад.
Константинов был поражен. Ирина, конечно, постарела. Груди у нее отвисли, бедра стали шире, на боках появились растяжки, в подколенных сгибах стали просвечивать первые набухшие вены…
Но он был поражен вовсе не этим. Совсем другим – своим отношением к переменам, произошедшим с ней. Ему все это нравилось!
И морщинки у наружных углов глаз, и глубокая складка на лбу и даже растяжки на ее погрузневшей попе, – все это было настоящим. Честным. Он испытал странное чувство – словно все эти годы жил вместе с ней, знал историю каждой ее новой складочки и морщины. Это все было его!
Однажды, робко, опасаясь услышать поспешный отказ, Константинов предложил ей развестись и выйти за него замуж.
Ирина не сказала "да". Но она и не сказала "нет". Она грустно улыбнулась и поцеловала его в висок. Константинов заметил, что глаза ее странно заблестели.
И он, кажется, понял, в чем тут было дело. Он относился к этим матрешкам, как к вещам. А кем же они еще были, коли так хотели продаться? А Ирина – она не продавалась. Она была живой, и он относился к ней так, как и положено относиться к женщине.
Он чувствовал, что в ней происходит борьба. Ирина раздумывала, как ей поступить, и Константинов очень боялся, что она сделает выбор в пользу Гарина.
Гарин… Он снова и снова возвращался к воспоминаниям одиннадцатилетней давности, и никак не мог разобраться, появился ли Гарин потому, что они расстались, или они расстались потому, что появился Гарин?
Как бы то ни было, Гарин сильно мешал. Ирина колебалась между прежней любовью, обещавшей начать новый виток, и стойкой привычкой, от которой ждать было больше нечего.
Ну и, конечно, Ксюша… Наверняка Ирина переживала из-за Ксюши, но фраза, которую она обронила в их последнюю встречу…
О-о-о, ЭТО МНОГОЕ МЕНЯЛО! Это…
Внезапно Константинов насторожился. За годы, проведенные в бизнесе, у него необычайно развилась интуиция. И сейчас интуиция говорила ему, что все происходит совсем не так, как должно происходить.
Он это понял за несколько секунд до того, как поезд начал резко тормозить. Константинов, не боясь показаться смешным, бросился к поручню и крепко ухватился за него обеими руками.
Он понимал, что со стороны это наверняка кажется странным, но как он мог передать людям в вагоне свое ощущение УЖАСА и неотвратимо надвигающейся БЕДЫ? Как?
Он почувствовал, что сейчас будет удар. Константинов спрятал голову между плеч и сжал зубы – еще один урок, преподанный судьбой. До "Мерседеса" у него была "Тойота", на которой он однажды попал в серьезную переделку. Если бы не хваленая японская техника, он бы наверняка погиб или, что еще хуже, оказался бы навеки