Чаша Одина. Сергей Танцура

      …Сигрид, жена конунга, спавшая на втором этаже их скали3, открыла глаза и резко села, вслушиваясь в шум близкой битвы, похожий на грохот прибоя. Сердце её на миг застыло, а затем застучало так, что едва не пробило грудную клетку.

      – Всеблагая Сюн4, смилуйся над нами, – побелевшими губами выдохнула она, хотя и знала, что это бесполезно. Боги никогда не вмешивались в дела людей, ведя свою, недоступную простым смертным игру, повлиять на которую было невозможно ни молитвами, ни проклятиями. Но и просто смиряться Сигрид не хотела; было, по крайней мере, одно, что она была в силах изменить. И, как была – простоволосая, в просторной ночной рубашке, – она бросилась туда, где находилось самое дорогое для неё существо.

      – Гейр! – задыхаясь, выкрикнула она, ворвавшись в каморку сына. Мальчик, съёжившийся на постели из шкур, посмотрел на неё широко раскрытыми от страха глазами.

      – Что происходит, мама? – спросил он, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

      – Некогда объяснять, – нетерпеливо тряхнула гривой соломенных волос Сигрид, опускаясь рядом с ним на колени. – Гейр, ты помнишь тот подкоп под частоколом, что прорыли наши собаки?

      – Помню, мама.

      – Сейчас мы поиграем с тобой в игру, – торопливо зашептала Сигрид, растянув губы в улыбке, больше похожей на оскал. – Ты выскочишь из дома, быстро-быстро добежишь до подкопа, пролезешь через него и спрячешься в шхерах. Понял?

      – Понял, – кивнул Гейр, дрожа всем телом. – А что будешь делать ты?

      – Я? Я останусь здесь, чтобы ты успел спрятаться, а потом пойду тебя искать. Ну, будь хорошим мальчиком, сделай это ради меня.

      – Хорошо, мама. Я сделаю, только не плачь, пожалуйста.

      Только сейчас Сигрид заметила, что её лицо мокро от слёз. Неловко утерев их рукавом рубахи, она притянула сына к себе и горячо его поцеловала.

      – Вот и умница. А плакать я не буду. Обещаю.

      Подхватив Гейра на руки, Сигрид испуганной птицей слетела в общую залу и устремилась к дверям. Но не успела. Скрежет мечей и крики умирающих, слышавшиеся уже совсем близко, внезапно стихли, и дверь содрогнулась от могучего удара. Сигрид едва хватило времени на то, чтобы спрятать сына под лестницей, когда дверь распахнулась, и в скали вошел, небрежно сжимая в руке окровавленный топор, огромный воин, облачённый в чёрную шкуру медведя, перехваченную широким поясом. Пламя занимающегося за его спиной пожара отразилось в золотых браслетах на его запястьях, весёлыми бликами расплескавшись по залу. Увидев перед собой застывшую женщину, викинг криво усмехнулся.

      – Встречаешь победителя? Мудро, Сигрид.

      – Рагнавальд?! – воскликнула та, не веря своим глазам. – Ты сошёл с ума! Вемунд скормит тебя воронам за это, когда вернётся.

      – Вемунд? – переспросил викинг, захохотав во всё горло. – И не надейся на это. Я выследил его в Фирдире, в селении Наустдаль, где он пировал со своей дружиной, и сжёг в доме, как шелудивого пса.

      Сигрид покачнулась, словно её ударили в самое сердце.

      – За что, Рагнавальд? Ведь Вемунд называл тебя своим другом.

      – Верно. Но Харальд больше платит: и за Вемунда… и за тебя. Так что скоро ты присоединишься к своему муженьку, Сигрид. Но сперва…

      Рагнавальд криво ухмыльнулся и шагнул вперёд. Поняв, что её ждёт, Сигрид побледнела, как полотно, но не сдвинулась с места.

      – Ну, что же ты? – спросил викинг, нависая над своей жертвой. – Плачь, Сигрид, моли о пощаде!

      – Я обещала не плакать, – гордо вскинув голову и без страха смотря в глаза своего врага, заявила Сигрид. – А пощада… Тебе, мне кажется, она нужнее.

      В её руке невесть откуда возник тонкий стилет – подарок мужа, привезённый им из похода на юг. Рагнавальд удивлённо вскинул брови.

      – Ты хочешь убить меня этой игрушкой?

      – Я бы