Галиция против Новороссии: будущее русского мира. Ростислав Ищенко
разухарил русофилов на Лемковщине, – информировала та же газета в другой корреспонденции. – Они стали приготовлять народ по селам к приветствованию царя, распространяя песни «Едет, едет белый царь, православный государь» или «Боже, царя храни»[51]. А один из лидеров галицкого украинства Лонгин Цегельский вынужден был признать «некоторое стремление среди украинского лагеря к борьбе против москвофильства при помощи государственно-правительственных средств». Как следствие, отмечал Цегельский, утрачивается «граница между политической борьбой и доносом»[52].
Уже в мае 1910 года[53] австрийские власти, бездоказательно, голословно обвинив русинов в шпионаже и государственной измене, закрыли все русинские организации Буковины, а также русские бурсы в Черновцах и Серете, конфисковав заодно все их имущество.
Все это сочеталось с энергичной поддержкой украинофильства. И, как с удовлетворением констатировал видный галицкий украинофил Михаил Павлик, Австрия «под угрозой неминуемого конфликта с Россией начинает признавать украинское дело своим делом»[54]. То есть пытавшиеся опереться на мощь административно-полицейского аппарата империи в местной партийной склоке украинофилы своего добились, но при этом логика борьбы привела в дальнейшем к страшным последствиям, которые вряд ли ими планировались изначально.
По существу Талергоф стал логическим завершением процесса, предпосылки которого были заложены с началом русинского возрождения конца 1840-х годов[55], носившего отчетливый пророссийский характер и, несмотря на свою аполитичность (погруженность в культурно-историческую и общеобразовательную сферу), доставившего немалое беспокойство австрийским властям. Официальная Вена, веками руководя «лоскутной империей», уже имела опыт итальянского, венгерского, польского возрождения, которые тоже начинались с литературных кружков, а заканчивались национально-освободительными революциями. Австрийское правительство имело все основания подозревать, что аналогичным образом будут развиваться события и в Галиции.
Русинское возрождение должно было тем более беспокоить имперское правительство, что речь (в отличие от упомянутых венгров, итальянцев и даже поляков) шла о славянских (пусть преимущественно и греко-католических, но, как показала практика, зачастую склонных к переходу в православие) подданных империи. Между тем в это время главное направление австрийской экспансии, как сказали бы сейчас «геополитический вектор», было направлено на Балканы, по стечению обстоятельств также населенные православными славянами и также русофилами. Идея славянского православного единства под скипетром российского императора, вошедшая в моду в самой России лишь в 60-е годы XIX века и, на короткий период, ставшая фактором европейской и мировой политики в 70-е – 90-е годы того же века, будоражила Балканы уже с 1820-х годов, когда Россия смогла оказать эффективную поддержку греческому антиосманскому
Новинки // Діло. – 1913 – 19 цьвітня.
Через год после дипломатического разрешения Боснийского кризиса 1908–1909 годов и за четыре года до начала Первой мировой войны, то есть, в относительно спокойный период.
В ходе «весны народов».