И дело в шляпе. Дмитрий Баранов
Смит, затерявшийся в толпе, нашел глазами Иннокентия и облегченно вздохнул – теперь надо лишь сделать так, чтобы невезунчик не откинул свои белые тапки в общей свалке.
Шериф, глядя прямо в пасть ближайшей страхолюдине, медленно подошел к злосчастной монете, присел, не сгибая спину, и положил ее в нагрудный карман, как бы говоря: «накося-выкуси, хрюндель». Обиженная жаба подала громкий квак к атаке.
Иннокентию уже давно не снилось ничего хорошего. А тут вдруг подфартило. Он встретился с чудесной девушкой, которая как раз собиралась его поцеловать. И хотя сновидец знал, что это всего лишь сладкая дрема, фантазия, очень уж хотелось ощутить на губах этот призрачный поцелуй. Такой необычный. Пожалуй, чересчур мокрый…
Иннокентий открыл глаза. И тут же пожалел об этом. На него капала слюна. Это не самое страшное. Страшно, что она выпадала из жуткой пасти с полусотней корявых зубов. А еще страшнее было то, что пасть принадлежала какому-то невнятному куску мяса и пыли, на котором подобных челюстей было еще штук шесть.
Не успел бедолага всерьез испугаться, как раздался выстрел. Помогло: вот теперь ему стало стрёмно до невозможности. Зато жуткая масса, дернувшись, упала куда-то в сторону. Иннокентий повернул голову. На него во весь опор несся типичный ковбой… на корове. Агрессивный такой – смотрит прямо в глаза и безостановочно стреляет. Ой, мама!
Конечно, Джон Дабл-ю Смит палил отнюдь не в пришельца. От его пуль пали пять жаб. Ковбой притормозил. Кинул спасенному запасной кольт.
Пистолет с силой врезался в нос и так оглушенного стрельбой Иннокентия. Ковбой мысленно выругался. Потом выругался вслух, мысленно закатив глаза. Не помогло: пистоль остался лежать на земле. Ковбой сплюнул (угадайте, мысленно ли!) и попытался подобраться поближе, но навалившиеся с новой силой пустынные жабы оттеснили его от неуклюжего бедняги.
Тот, кстати, наконец прекратил стенать и огляделся. Слух возвращался. А жаль… Вокруг царила дикая какофония. Волосы Иннокентия встали дыбом так резко, будто хотели оторваться, придав хозяину хоть немного столь необходимой брутальности Брюса Уиллиса. Впрочем, дрожащий пришелец скорее стал бы похож на Луи де Фюнеса…
Жуткая картинка соответствовала шумовому ряду. Какая-то бойня. Клыки, когти, крики – катастрофа! Вот мимо проскакал огромный серый волк, в загривок которого вцепился знакомого уже вида коричневый клыкастый клок. На волке, кстати, почему-то красовался передник этой странной леди Билл. А вот зеленая гусеница размером с амазонскую анаконду, проглотившую палеолитского мамонта, поднимается на заднюю дюжину ног, а потом резко падает наземь, накрывая собой несколько коричневых комков за раз. Точнее, комков-зараз. Или, скорее, уже не комков, а лепешек. Вдруг совсем рядом проехал почтенный пожилой мужчина в рясе священнослужителя, азартно поливающий из компактного огнемета, приделанного к инвалидному креслу, пищащую бурую массу.
Голова Иннокентия закружилась.