Раскрутка. Андрей Троицкий
ничего не скажу, – помотал головой Девяткин. – Бывает, я и сам халтурю, хоть и мент. Грешен.
– Ну, не вы, так другие так скажут. На самом деле нельзя каждый раз создавать произведение искусства, шедевр. Не схалтуришь, будешь сидеть без гроша и лапу сосать. Но иногда я работаю не за бабки, а для души. И у меня есть репутация. Вот почему ко мне обращаются не только местные шлюхи, но люди с деньгами и художественным вкусом. Приходят по рекомендации. Вот и этот Перцев тоже сказал, что ко мне его сосватал один знаток татуировок. Назвал фамилию, но я сейчас не вспомню. Ему хотелось чего-то особенного. Короче, он пришел со своим рисунком.
Крайнов долго копался в полках, перебирая папки. Наконец нашел, что искал, и протянул гостю сложенный вчетверо лист бумаги. Девяткин подошел ближе к окну, развернул лист. По синему морю шел трехмачтовый парусник, алые паруса наполнял ветер. Такелаж прорисован очень тщательно, со знанием дела. Парусник и море обрамляли ветви лаврового венка – символа победы. Над кораблем развернул широкие крылья орел, открывший хищную пасть. Под лавровыми листьями – огромный спрут, раскинувший щупальца.
– Я забрал эту картинку, чтобы перевести на кальку. – Крайнов забулькал пивом. – Но клиент уплыл, как этот парусник. И визитки не оставил.
– Похожие татуировки я видел у блатных, – сказал Девяткин, разглядывая рисунок. – Парусник – это символ вечного бродяги, странника. Точнее – гастролера. Если паруса белые, значит, вор. Черные – гопник. Число мачт равно числу судимостей. Странно… У человека, который мне нужен, до недавнего времени не было проблем с законом.
– Перцев не блатной. – Крайнов откупорил зубами вторую бутылку пива. – Вору колят парусник на грудь или на бедро. А он хотел на спину. И паруса красные. У этого кадра спина как у качка. Он напрягает мышцы, паруса раздуваются. Эффектно смотрится. По-моему, в этом паруснике романтический смысл. Возможно, есть женщина, которую он любит. К ней он обещал приплыть под алыми парусами и забрать с собой. А картинку рисовал профессионал. Все пропорции точно соблюдены, видны перспектива, детали. Там и подпись внизу. Все художники, заканчивая рисунок, расписываются. Это придает работе законченность. Поэтому я и говорю – профи постарался.
Девяткин прищурился, разглядывая подпись. Буквы мелкие, но четкие, написано остро отточенным карандашом: О. Петрушин. Девяткин на минуту задумался. А ведь фамилия певички с Рублевки – Петрушина. И ее брат, ныне покойный, тоже Петрушин. Кажется, Олег. И по образованию он художник. Не он ли постарался перед смертью? Впрочем, мало ли на свете О. Петрушиных. Девяткин поблагодарил Крайнова за помощь и спросил, можно ли забрать рисунок.
– Для родной милиции ничего не жалко. – На физиономии отразились душевные сомнения. – Хотя мог бы и мне пригодиться. Ладно, берите.
– Но если клиент вдруг нарисуется, позвони мне. Сразу звони, не тяни. Этот Перцев – опасный тип. То есть очень опасный.
– Я так и понял. Он