Раскрутка. Андрей Троицкий
негромкие хлопки, будто где-то рядом дети баловались с петардами. Один хлопок, два, потом еще один. Закричали женщины. Что-то глухо ухнуло, будто на пол уронили железную кастрюлю. Снова женские крики. Девяткин со всех ног бежал к гаражу. Он выхватил из подплечной кобуры пистолет, выключил предохранитель, дважды выстрелил в воздух, чтобы проснулись конвойные и опер Лебедев, оставшийся в «Волге».
Вовремя притормозив, Девяткин едва не споткнулся о ноги лейтенанта Полякова, лежавшего на пороге гаража. Опер перевернулся на бок, подтянул вверх колени, зажимая рану в животе окровавленными ладонями. Женщины оказались целы и невредимы. Одна, присев на корточки, обхватила ладонями голову, будто ее кто-то собирался ударить молотком. Вторая продавщица прижалась спиной к стене и, парализованная страхом, застыла на месте.
Прокурор лежал на спине в двух шагах от матраса. Открытые глаза смотрели в потолок. С первого взгляда было понятно, что медицинская помощь ему уже без надобности. Одна пуля разорвала печень, вторая попала в левую сторону груди. Он умер в тот момент, когда еще стоял на ногах. Очки в золотой оправе свалились с носа, бланки протокола разлетелись по сторонам. Лист фанеры валялся на земле, а в задней стене гаража зиял аккуратный проем. Полтора метра на метр.
Девяткин, пригнувшись, нырнул в лаз. И тут же повалился на сырую траву и вжался в землю. Автоматная очередь ударила со стороны железнодорожной насыпи. Стрелявшего из-за кустов не было видно. Пули пролетели над головой, прошлись по ржавому железу. Девяткин выстрелил в ответ наугад, отполз назад и перезарядил пистолет.
Подняли шлагбаум, Радченко покатил по брусчатке из плиток на основе натурального гранита с вкраплениями полевого шпата, придававшего камню ярко-розовый оттенок. Впечатление такое, будто мотоцикл медленно плыл по реке из малинового киселя.
Тут и в помине не было высоких заборов. Изгороди, будь то кованые решетки или простой деревянный штакетник, в высоту не достигали полутора метров. Поэтому взгляду открывались роскошные особняки, построенные по индивидуальным проектам. Радченко едва оторвал взгляд от русской классической усадьбы с мощными колоннами с каннелюрами, увенчанными капителью со спиральными завитками и листьями аканта. На величественном крыльце из итальянского мрамора стоял лакей в ливрее, вышитой золотом, и синих узких брюках с красным рантом. Лакей напоминал персонажа музея восковых фигур. Второй час он, стоя на солнцепеке, ждал хозяина, чтобы помочь ему выбраться из машины и открыть дверь, когда он будет заходить в дом. Но хозяин опаздывал.
Далее следовал особняк в скандинавском стиле под черепичной четырехскатной крышей, со ставнями на окнах, резными балками и брусьями вдоль и поперек белых отштукатуренных стен. Между окон второго этажа красовался позолоченный фамильный герб. Один из особняков был выполнен в нарочито ярком мавританском стиле, вдоль первого этажа фасад украшали декоративные арки и ниши, стены второго этажа облицованы керамическими плитками, покрытыми кобальтовой глазурью. На коньке крыши помещалась