Махагон. Евграф Декю Ророк
с пристройкой без одной стены, похожей на сарай. Взяв палку лежащую на завалинке, пошёл к плохо сколоченной ограде, к калитке. Залаял пёс. От неожиданности он чуть не упал. Обернулся. Пёс сидел на привязи. Подойдя к калитке, Цурин увидел косые редко стоящие дома.
– Тебе ещё нельзя ходить, могут разойтись швы! – сказал, подойдя старик. На вид он повидал в этой жизни очень многое, что не хочется вспоминать.
– Знаю, но мне было не по-себе оставаться в доме, – сконфуженно добавил, – оставаться одному.
– У нас здесь живут люди, которым не понравиться присутствие инийца, – сказал спокойно старик. – Лучше от греха пойдём в дом, я помогу.
– Уже заметил, – хрипло выдавил Цурин, – что мне здесь не рады.
– Инийцы пожгли деревни, в которых жили их родные, им есть за что не любить вас. Но я не обобщаю, один человек, не должен отвечать за поступки многих.
Подходя к дому, Цурин остановился. – Я забыл поблагодарить тебя. Так что спасибо, что спас мою жалкую жизнь.
– Не обесценивай труды тех, кто старался, чтобы на свет появилась новая жизнь. Она не может быть жалкой, если только, это не речи воина, которым ты являешься.
– Вам всё известно обо мне, не вы ли спасли меня?
– Всё могло быть иначе. Если стало бы мне худо, я надеюсь, ты не был бы в стороне. Но, я говорю не об этом! Цени, что имеешь, потому что завтра у тебя и это могут отнять.
– Я запомню ваш совет! – сказал Цурин, когда старик открыл дверь дома помогая ему войти.
– А, где ваша внучка? – спросил Цурин, войдя.
– Не знаю! – сказал старик. – У неё бывает такое, уходит, потом возвращается. Думаю, сегодня вечером придёт.
– Откуда придёт? – спросил, недоумевая Цурин.
– Не знаю! – сказал старик. – Она не любит рассказывать о себе. С ней в прошлом случилась беда, а я не смог защитить.
– Простите, я задел за живое, – проговорил Цурин. – Если не хотите, не рассказывайте.
– От чего же, это не тайна. Она как два года назад потеряла юношу, которого любила и ребёнка под сердцем. Хотя сама ещё дитя. Вот такая вот, жизнь. Случился выкидыш, когда ей рассказали, что он погиб. Как-то раз я нашёл её, она сидела и плакала. Вот так вот, просто, вспоминала.
– Сожалею!
– Незачем, – ответил старик, – это всё прошлое. Давай посмотрим твои раны, их пора бы обработать. Да, и наверняка, ты проголодался.
Грусть сожаления! С этого дня, Цурин по-другому смотрел на девушку, которая вернувшись, продолжала, как ни в чём не бывало заботиться о нём.
Глава 7. Острота безмятежности
Горы, синие горы, такие величественные! С вами ничего не происходит! А мы всего лишь пыль, наблюдающая за вашим величием. Ничтожные, бесправные гости, этого огромного мира. Время пройдёт и нас не будет, а вы будете всегда, – размышлял Чарес. Здесь было его самое любимое место, где возможность подумать превращалось в покаяние перед самим собой. Даже, наши сложные решения кажутся самыми мелкими, по сравнению с горами. Чаресу предстоял сложный выбор. Он уже забыл, когда последний раз сюда приходил. С этого места у подножья озера