Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии. Леонид Колосов
мне этого не простит». «Ничего, не огорчайтесь, – сказал я бодро, доставая бумажник. – Я не обеднею, а тещу обижать нельзя». Мне показалось, что Василий Иванович вот-вот заплачет и станет меня обнимать. Но он сдержался. Когда «тещина программа» была перевыполнена, мой спутник произнес прочувственные слова: «Леонид Сергеевич, дорогой, я тебе этого никогда не забуду. Особо отмечу, когда вернусь в Москву, твое активное участие в оперативной работе во время выставки и отличную помощь нам, чекистам». Нагруженные пакетами, мы дотащились до гостиницы, внесли покупки в номер Василия Ивановича и распрощались. «Преогромное тебе русское спасибо, – еще раз произнес он, крепко пожимая мне руку. – Будешь в отпуске в Москве, заходи обязательно. Ты меня найдешь во Втором главке».
Ну, а я, побродив довольно долго по Генуе, дабы убедиться, что за мной нет «наружки» – наружного наблюдения итальянской контрразведки, пошел на встречу с ценным агентом. Получив сведения от сенатора, а именно такого уровня был мой агент, я отправился восвояси. Как стало потом известно, добытая мною политическая информация была срочно доведена до сведения аж самого Алексея Николаевича Косыгина и получила, как мне доложили, его благосклонное одобрение.
Лилю и Регину, щедро одаренных нашими сувенирами, мы провожали в Москву, что называется, со слезами на глазах – так нам понравились прелестные манекенщицы. Лиле я даже посвятил такие вот декадентские вирши:
Я вытащил из памяти занозу
В пересеченьи бесконечных линий,
Мне в Портофино видятся березы,
А ты в Москве… Стоишь у синих пиний.
А потом закрутилась обычная жизнь. Утром – экстренное чтение наиболее престижных газет, чтобы не проворонить важных событий, потом – быстро состряпанная информации или статейка для газеты (редакция вызывала меня каждый день в 9 утра по итальянскому времени), которые практически каждодневно диктовал я по телефону нашим милым и терпеливым стенографисткам, затем – также почти что ежедневные встречи с агентурой, которые вместе с проверкой занимали часа три-четыре, а то и все пять. А в заключение – бдение в резидентуре допоздна, чтобы обработать полученную информацию, написать шифротелеграммы и получить: или «ЦэУ» – то бишь ценные указания резидента на ближайшее и отдаленное будущее, или очередной втык. Было, естественно, и то и другое вместе с небольшой лекцией о необходимости вести нравственную и скромную жизнь, достойную коммуниста и чекиста.
В отпуск, в Москву, я отправился, помню, в июне, с неплохими, кстати, результатами по оперативной работе. Имелись также перспективные заделы на будущее. Явившись в «контору» с «омаджиками», то есть сувенирами для приятелей из нашего Пятого (тогда) отдела, я предстал в тот же день перед своим шефом-начальником. Принял он меня суховато, хотя и похвалил за «достигнутые успехи». А после часовой беседы молвил: – Леонид Сергеевич, вам надлежит завтра явиться на заседание парткома ПГУ в 11 часов 15 минут.
– Зачем?
Мой