Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку). Ханс Фаллада
Ему определенно не поверят, если он даст показания против членов партии, СС и гитлерюгенда. А уж тогда можно обо всем уведомить гестапо и, пожалуй, вполне законно получить часть этих вот вещей, которые в противном случае удалось бы присвоить лишь нелегально и здорово рискуя. Вдобавок тебе еще и спасибо скажут.
Заманчивый вариант. Хотя, наверно, до поры до времени все-таки лучше про это забыть. Намять бока Баркхаузену и этому Энно, сунуть им марку-другую и отпустить. Они определенно болтать не станут. Квартиру запереть как есть, не важно, вернется Розенталиха или нет. Глядишь, позднее что-нибудь да получится – чутье подсказывает ему, что курс против евреев еще ужесточится. Набраться терпения и ждать. Что сейчас нельзя, то через полгода, глядишь, станет можно. Сейчас они, Персике, малость оплошали. Разбирательство против них вряд ли станут затевать, но сплетни в партии пойдут. И прослывут они не вполне благонадежными.
– Я бы отпустил их обоих, – говорит Бальдур Персике. – Жалко мне этих голодранцев, господин советник.
Он оглядывается по сторонам – рядом никого. И советник, и сменный мастер ушли. Как он и думал: не хотят они иметь касательства к этому делу. Умно, ничего не скажешь. Он, Бальдур, поступит так же, братья могут браниться сколько угодно.
Глубоко вздохнув обо всех этих прекрасных предметах, от которых приходится отказаться, Бальдур собирается на кухню, чтобы образумить отца и убедить братьев положить все взятое на место.
Советник меж тем говорит на лестнице сменному мастеру Квангелю, который следом за ним молча вышел из комнаты:
– Если у вас, господин Квангель, возникнут неприятности из-за госпожи Розенталь, обратитесь ко мне. Доброй ночи.
– Какое мне дело до Розентальши? Я ее знать не знаю! – протестует Квангель.
– Доброй ночи, господин Квангель! – И советник апелляционного суда Фромм уходит вниз по лестнице.
Отто Квангель отпирает дверь своей темной квартиры.
Глава 9
Ночной разговор у Квангелей
Как только Квангель открывает дверь в спальню, жена Анна испуганно восклицает:
– Не включай свет, отец! Трудель спит на твоей кровати. Тебе я постелила в той комнате на диване.
– Хорошо, хорошо, Анна, – отвечает Квангель, удивляясь, почему это Трудель непременно надо спать на его кровати. Раньше-то спала на диване.
Но он не говорит ни слова, раздевается, укладывается под одеяло на диван и лишь тогда спрашивает:
– Ты уже спишь, Анна, или поговорим немножко?
Секунду она медлит, потом отвечает в открытую дверь спальни:
– Устала я, Отто, сил нет.
Значит, она еще сердится на меня, только вот почему? – думает Отто Квангель, но говорит все тем же тоном:
– Ладно, тогда спи, Анна. Доброй ночи!
От ее кровати доносится:
– Доброй ночи, Отто!
И Трудель тоже тихонько шепчет:
– Доброй ночи, папа!
– Доброй ночи, Трудель! – отвечает